Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том II

В целом следует подчеркнуть, что если за пять лет правления Каррансы среди крестьян было распределено 167 963 га земли, то менее чем за год правления де ла Уэрты 128 крестьянских общин получили 165 974 га. [158] Castro P., Castro Martínez P. F. Adolfo de la Huerta: la integridad como arma de la revolución. Siglo XXI, 1998. P. 47. Одновременно де ла Уэрта вернул прежним владельцам 44 тысячи га, в том числе 25 тысяч в Соноре. Новый президент поощрял учреждение сельскохозяйственных колоний на распределяемых землях, в которых наделы могли получить бывшие бойцы всевозможных группировок. Ведь предстояло сократить армию с 200 тысяч до 50 тысяч человек, а бывший солдат без источника дохода становился потенциальным мятежником. Сельскохозяйственные колонии носили полувоенный характер: с ведома военного министра Кальеса колонистам оставили оружие, и они должны были при первом сигнале правительства выступить на его защиту. Таким образом, создавался противовес регулярной армии, своего рода иррегулярные революционные части, которым было за что любить революцию.

Можно констатировать, что Освободительная армия Юга одержала в 1920 году полную победу, уже в который раз восстав из пепла, словно птица Феникс. Теперь аграрная политика сапатистов претворялась в жизнь по всей стране.

С Вильей ситуация была не столь однозначной. И Обрегон, и Кальес ненавидели его, считая обычным бандитом. Поэтому первоначально новый режим в Мексике даже решил активизировать борьбу против неуловимого партизанского вожака. Награду за голову Вильи повысили до 100 тысяч песо, а командующим войсками в Чиуауа остался один из самых толковых генералов правительственной армии Амаро. [159] Katz F. The Life and Times of Pancho Villa. Stanford University Press, 1998. P. 721. Вероятно, большую, если не ключевую роль в такой линии играли опасения Обрегона, что примирение с Вильей может дать США повод не признавать смену власти в Мехико.

Сам Вилья был не прочь по примеру сапатистов сложить оружие, тем более что никаких социально-экономических реформ для своего штата он не требовал. Сначала Вилья обратился к военному министру Кальесу, предложив встретиться для обсуждения условий прекращения войны. Кальес от встречи отказался, сославшись на плохое здоровье, но через своего представителя предложил Вилье с небольшой группой сторонников уехать в Сонору и поселиться на одной из асиенд. [160] Katz F. The Life and Times of Pancho Villa. Stanford University Press, 1998. P. 721.

Из родного штата Вилья уезжать не хотел и обратился с предложением начать переговоры к руководителю групп «социальной обороны» Чиуауа Игнасио Энрикесу Тот был ярым врагом Вильи и, для вида согласившись на встречу, решил использовать ее для расправы с ним. Но Вилья повторять ошибку Сапаты не собирался. Он соорудил ложный лагерь, где разложил бивуачные костры. Попытавшиеся его атаковать бойцы «социальной обороны» сами были уничтожены тайно окружившими пустой лагерь вильистами. 2 июня в качестве ответной меры вильисты атаковали Парраль. [161] Machado M. Centaur of the North. Fransisco Villa, the Mexican Revolution and Northern Mexico. Austin, 1988. P. 167.

Попытка спровадить Вилью в эмиграцию также не удалась – он отверг предложенный ему местными золотопромышленниками миллион песо, в обмен на который должен был навсегда покинуть Мексику [162] Лаврецкий И. P. Панчо Вилья. М.,1962. С. 227.

Де ла Уэрта был горячим сторонником примирения с Вильей. В отличие от Обрегона и Кальеса, у него не было с ним никаких личных счетов. Однако с оглядкой на будущего президента де ла Уэрта избрал посредником на переговорах с Вилье журналиста и инженера Элиаса Торреса – то есть лицо неофициальное, которое в крайнем случае можно было легко дезавуировать. [163] Торрес проживал в американском городе Эль-Пасо и пользовался доверием Вильи, так как раньше оказывал партизанскому командиру различные услуги. Торрес нашел Вилью через мясника Табоаду, ранее служившего в Северной дивизии Вильи. Вскоре Табоада привез Торресу клочок газеты, на котором корявым почерком было написано «Панчо Вилья». Этот обрывок газеты представлял собой пропуск на встречу с Вильей.

2 июля 1920 года Торрес встретился с Вильей на одной из асиенд в Чиуауа. [164] Вилья прискакал на встречу прямо с поля боя, в забрызганной кровью рубашке. После этой встречи Вилья написал де ла Уэрте письмо, в котором подробно излагал условия своей капитуляции. Правительство должно было передать ему асиенду, но не для личных нужд, а для того, чтобы на ней могли прокормиться наиболее близкие его соратники. Вилья, который всегда был человеком очень практичным, даже предлагал в качестве варианта одну из асиенд, владельцы которых давно не платили налогов государству. Таким образом, писал он, правительство сможет приобрести асиенду дешево – в счет налоговых недоимок. Для себя Вилья просил поста командующего «руралес» (то есть сельской полицией) штата Чиуауа или, по крайней мере, южной его части. Остаться под началом Вильи и получать от государства жалованье должны были 500 бойцов. Вилья обязался быстро покончить в штате с бандитизмом и преступностью. Наконец, он поклялся сохранять полную лояльность властям штата и национальному правительству и «простить всех своих врагов».

Понимая, кто в стране на самом деле хозяин, Вилья требовал, чтобы условия подписал не только де ла Уэрта, но и Кальес, Бенджамен Хилл и сам Обрегон.

Де ла Уэрта был готов предоставить земли солдатам Вильи, однако ограничил их число 250. Этим ветеранам правительство обязывалось платить жалованье как военнослужащим в течение года после капитуляции. Ветераны и Вилья должны были поселиться на асиенде «Канутильо», которой когда-то управлял соратник Вильи Урбина. Таким образом, Вилья находился бы под защитой наиболее близких ему людей, которым к тому же разрешалось ношение оружия (количество вооруженных вильистов не могло превышать 50 человек). Однако самое главное условие – назначение Вильи шефом «руралес» – де ла Уэрта решительно отверг. Он требовал, чтобы Вилья полностью ушел из политики.

Кальес и Хилл быстро согласились подписать условия, на которых Вилья прекратил бы борьбу. Однако ключевой политик страны Обрегон ничего не хотел слышать о компромиссе с «бандитом». Вдобавок Торрес опубликовал условия, причем именно в варианте Вильи, в газетах, и у Обрегона сложилось впечатление, что де ла Уэрта согласен назначить бывшего партизанского командира шефом «руралес» Чиуауа.

Под давлением Обрегона де ла Уэрта прервал переговоры, а Амаро получил указание активизировать борьбу против Вильи. 17 июля 1920 года Обрегон послал де ла Уэрте письмо, в котором говорилось, что армия не примет никакого соглашения с бандитом Вильей, отрезавшим уши у захваченных им в плен военнослужащих. [165] Katz F. The Life and Times of Pancho Villa. Stanford University Press, 1998. P. 724. По сути, Обрегон грозил временному президенту новым мятежом. Через день де ла Уэрта получил очередное письмо Обрегона, в котором отправитель грозил уже жесткой реакцией Соединенных Штатов. Что будет делать де ла Уэрта, если после амнистии Вильи США потребуют его выдачи хотя бы за нападение на Колумбус в 1916 году? Обрегон указывал на интервью, данное генералом Амаро американским журналистам. В нем Амаро заверял, что ни при каких условиях не согласится на мир с Вильей. Обрегон намекал, что это мнение разделяют все генералы армии.