Владимир Коршунков - Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

Выбоины тряской дороги не препятствовали тому, чтобы путешественник, запертый в узком пространстве повозки, впадал в тревожную дрёму. Летом 1880 г. А. Г. Стадницкий (будущий митрополит Арсений; 1862–1936), среди прочих певчих, сопровождал архиерея в поездке по Бессарабии. Архиерей ехал в карете, протоиерей и дьяконы – в фаэтоне, а шестеро певчих добирались в крытом фургоне без рессор. Стадницкий записал в своём дневнике: «…Нельзя и представить себе, что за пытка была наша поездка. Ну так трусило, что слова нельзя сказать, зуб на зуб нейдёт. Попробовали было петь – куда, такие трели выходили, что страшно – трели именно выходящие непроизвольно из самой глубины души. Артист отроду не делал такой естественной трели, сколько бы ни трудился, а у нас выходило всё это естественно. Так, чтобы хотя сколько-нибудь сберечь свой организм, пришлось употребить ручные рессоры, так что большею частию дороги на руках держались». Однако потом, когда стемнело, они как-то притерпелись. «Водворяется тишина среди нас, понуривших головы, которые непроизвольно от этой тряски качаются из стороны в сторону, и мы находимся в каком-то полусознательном дремании. Тишина… Однообразная тряска, как вообще всё монотонное, способствует такому нашему полусознанию. Всё тебе представляется неопределённо, неясно; только свист ямщика да хлопанье бича как-то резко очерчивается в твоём полусознании». Правда, попадавшиеся на дороге особенно глубокие рытвины бросали ехавших вбок и мигом выводили из дремотного состояния [75] Арсений (Стадницкий), митрополит. Дневник. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006. Т. 1: 1880–1901 / подгот. изд. и ред. О. Н. Ефремова. С. 68–69. .

Вообще же типичными чувствами путника в дальней дороге были тоска и скука [76] О русской дорожной тоске (по лингвистическим данным) см.: Шмелёв А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 361–362. . Как сказано у А. А. Блока, «Тоска железная, дорожная // Свистела, сердце разрывая…» («На железной дороге», 1910). Ну, и не только железнодорожная, конечно. В создававшемся с 1823 по 1831 г. «Евгении Онегине» А. С. Пушкина о путешествии Лариных в Москву сказано: «…И наша дева насладилась // Дорожной скукою вполне: // Семь суток ехали оне». Н. П. Огарёв заканчивал своё короткое стихотворение «Дорога», написанное в декабре 1841 г., словами: «Я в кибитке валкой // Еду да тоскую: // Скучно мне да жалко // Сторону родную». А в поэме «Зимний путь (из дорожных воспоминаний)» (1854–1855), описывая ночной выезд на кибитке, Огарёв писал: «И взор с невольною тоской // Следит за смутною чертой, // Где небо далью бледносиней // Слилося с белою пустыней» [77] Огарёв Н. П. Стихотворения. Л.: Сов. писатель, 1948. С. 28, 267. . В стихотворении М. Л. Михайлова «Дорога» (1845) как напоказ собраны штампы поэтического восприятия русской дороги: ямщик, дальний путь, скудная природа вокруг. И тоска, тоска… Вот концовка стихотворения: «Сердце замирает, // Душу рвёт тоска» [78] Михайлов М. Л. Сочинения. М.: ГИХЛ, 1958. Т. 1: Стихотворения. С. 52. . Много ездивший по России В. А. Соллогуб, автор знаменитого «Тарантаса», в зачине другой своей повести, «Серёжа» (1838), восклицал: «Скучно ездить по святой Руси, нечего греха таить, куда как скучно!» [79] Соллогуб В. А. Серёжа: лоскуток из вседневной жизни // Соллогуб В. А. Избранная проза. М.: Правда, 1983. С. 23. В конце рассказа А. И. Эртеля «Последние времена» (1882) – зарисовка о вечерней поездке в летнюю пору: «Телега плавно колыхалась и трещала однообразным треском. Какое-то странное изнеможение одолевало меня. Я то закрывал глаза, то с усилием открывал их. Мне казалось, что мы плывём в каком-то бесконечном пространстве и синяя степь плывёт вместе с нами. А на душе вставала тоска и насылала сны, долгие, тяжкие, скорбные…» [80] Эртель А. И. Записки Степняка. М.: Правда, 1989. С. 438.

В рассказе В. Г. Короленко «В облачный день» – такая обстановка: «было скучно»; «ощущение безнадёжной тоски»; «дорожное томление»; «слуховой призрак, встававший среди чуткой атмосферы, наэлектризованной томлением и испугом иссыхающей земли…»; «пустота, томление, зной…» [81] Короленко В. Г. В облачный день. С. 347, 352, 366.

Вот завершение 4-й книги романа П. Д. Боборыкина «В путь-дорогу!..», опубликованного в 1863–1864 гг. Действие этого эпизода происходит лет за десять до того, во время Крымской войны.

«На другой день Телепнев уже катил в своём тарантасе по большой дороге и лениво поглядывал на сонного Якова, клевавшего носом на козлах. Он ехал в гости к Абласову в уездный город. А… зачем? Просто от скуки. “А там”, думал он, “проеду в Москву, а может и в Петербург”… Особенно его никуда не влекло… Он чувствовал только, что так или иначе, ещё придётся много поездить, много жить и, во что бы то ни стало, искать интересов…

Долгий, долгий путь открывался перед ним и уже начинал страшить его своим однообразием, как та большая дорога, обставленная бесконечными берёзками, по которой подпрыгивал его тарантас.

“Господи, как скучно! – почти вскрикнул он, подъезжая к одинокой станции… – Хоть бы колесо сломалось!..”

Но колесо пошло своей дорогой…» [82] Боборыкин П. Д. В путь-дорогу!.. СПб.; М.: Изд. т-ва М. О. Вольф, 1885. Т. 2. (Боборыкин П. Д. Сочинения. Т. 2). С. 349–350.

Любопытно, что тоска и скука фигурируют обычно в концовках литературных произведений. Как это у Н. В. Гоголя в хрестоматийном финале «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» (1834): «Скучно на этом свете, господа!» Правда, у Гоголя эта скука не связана напрямую с дорогой.

Тоска, впрочем, могла быть не столь экзистенциальной и не такой ужметафизической. Т. П. Пассек (1810–1889), урождённая Кучина, которая вышла замужза учёного-этнографа В. В. Пассека (1807–1842), приводила в своих воспоминаниях отрывок его текста. В 1830-х гг., когда они жили в Харькове и много ездили, её муж, давая характеристику дорогам, начинал с очевидных неудобств, а заканчивал всё той же дорожной тоской: «Редкое время дорога от Харькова до Москвы бывает удобна, обыкновенно же или испорчена или грязна до того, что лошади местами тянут экипажшаг за шагом. Зимою, пожалуй, и того хуже. Частые метели заносят путь, обозы выбивают такие глубокие, последовательно идущие ухабы, что поездка становится невыносима, медленна и утомительна до крайности. На станциях беспрестанные остановки, помещения неудобны, нередко не достанешь куска порядочного хлеба, необходимо торговаться за каждую чашку чая, за тарелку щей. На приезжего находит тоска, досада – рвётся к цели поездки и благословляет судьбу, достигнув домашнего приюта. Как же при этих условиях путешествовать по России!» [83] Пассек Т. П. Из дальних лет: воспоминания. М.: ГИХЛ, 1963. Т. 2. С. 233.