Владимир Коршунков - Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

«…Повстречал он на пути Патапа Максимыча.

– Мир-дорога! – приветливо крикнул ему Чапурин» [181] Мельников П. И. [Андрей Печерский]. В лесах. 1976. Т. 4. С. 311. .

Да и забывшийся ныне вежливый ответ: «Добро жалуйте!» – тоже нередко звучал в подобных ситуациях.

Слепцов вспоминал, что вскоре после того мужик-возчик, едучи дальше, принялся рассуждать и сравнивать:

«– Вот диковина-то!

– Какая такая диковина!

– Что мне один купец сказывал!

– Что же он?

– Из Сибири купец, богатеющий; я его возил; и что он мне сказывал! Вот хошь бы, к примеру, у нас какая заведение? У нас коли ежели нагоняет меня кто на дороге, то я ему сейчас поклон: мир-дорога! а он мне беспременно говорит: добро жалуйте! А у них, в этой самой в Сибири, ежели я, к примеру, вас нагоняю, то я сейчас: мир-дорога! а вы мне: подковыривай небось! Ей-богу! Вот диковина-то! “Подковыривай небось!” Ха-ха-ха!» [182] Слепцов В. А. Владимирка и Клязьма. С. 317.

По суждению С. В. Максимова, «путник в дороге, догнавший другого пешехода, добрым приветом “мир дорогой” зачуровывает, заговаривает его в свою пользу…» [183] Максимов С. В. Крылатые слова. С. 224. . На Среднем Урале при встрече двух человек на дороге в ответ на приветствие: «Мир дорогой» – надо было отвечать: «Милости просим» [184] Чагин Г. Н. Мировоззрение и традиционная обрядность русских крестьян Среднего Урала в середине XIX – начале XX века: учеб. пос. по спецкурсу. Пермь: Перм. гос. ун-т, 1993. С. 128. . Д. Н. Мамин-Сибиряк хорошо знал жизнь старателей на горно-рудных приисках Урала. В его очерках «Золотуха» (1883, из цикла «Уральские рассказы») старик, глава работавшего на золотом прииске семейства, приветствовал такими словами подошедшего к их выработке «барина» [185] Мамин-Сибиряк Д. Н. Золотуха: очерки приисковой жизни // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: в 10 т. 1958. Т. 4: Уральские рассказы. С. 127. . Очевидно, это потому, что тот мимо проходил. А в повести Мамина-Сибиряка «Охонины брови» (1892), о пугачёвщине в зауральских краях, есть эпизод, когда во время долгого пути ехавший верхом герой нагнал другого «вершника»: «Мир дорогой, добрый человек, – поздоровался Арефа, рысцой подъезжая к вершнику. – Куда бог несёт?» [186] Его же. Охонины брови: повесть // Там же. 1958. Т. 7: Три конца. Охонины брови. С. 392.

Само же это пожелание «мира» выдаёт подспудное ощущение странника, что в пути слишком часто бывает «не мирно».

Родившийся в 1879 г. П. П. Бажов в автобиографической повести «Дальнее – близкое», которую он писал во второй половине 1940-х гг., вспоминал, как герой, десятилетний мальчик, вместе с родителями ехал по летнему пути из родных мест, из Сысертского горного округа, на учёбу в Екатеринбург. Мальчик сам взялся править лошадьми, как большой. И вот они уже подъезжали к Екатеринбургу – «встречный поток принял вид беспрерывной вереницы». Очевидно, обыватели выезжали за город – на гулянье в Мещанский бор. Бажов, припоминая прошлое, писал: «У нас на заводе большинство знает друг друга. С детства нас приучали кланяться старшим при встречах. Этот обычай соблюдался и при встречах в лесу, в поле, на дороге. Были разные формы приветствия. Когда, например, встречаешь или обгоняешь за пределами селения, должен сказать: “Мир в дороге”. Если люди расположились на отдых или сидят за едой, тоже за пределами завода, надо говорить: “Мир на стану”, а если просто разговаривают: “Мир в беседе”, и так далее. Весь этот ритуал я знал хорошо и дорогой не забывал снимать свою шапку-катанку и говорить нужные слова. Мне отвечали по-честному, без усмешки. При встрече с непрерывной вереницей горожан снимание шапки стало затруднительным, но я всё-таки старался с этим справиться. Однако мне не отвечали, улыбались, а один какой-то, ехавший в блестящей развалюшке, как у нашего заводского барина, с кучером в удивительной форме, закричал:

– Здравствуй, молодец! Поклонись от меня берёзовому пню да сосновому помелу, а дальше, как придумаешь! – и захохотал.

Обескураженный насмешкой, я обернулся к отцу, а он посмеивался:

– Научил тебя городской, кому кланяться? То-то и есть. Тут, брат, всякому кланяться – шапку скоро сносишь. Да и не стоит, потому – половина жулья. Этот вот, может, на гулянье едет, чтоб кого облапошить. А тоже вырядился! Извозчика легкового нанял. Знай наших!» [187] Бажов П. П. Дальнее – близкое // Бажов П. П. Соч.: в 3 т. М.: Правда, 1986. Т. 3. С. 140.

Это весьма показательное описание. В условиях большого города традиционные этикетно-обрядовые нормы действовать переставали. Зарисовка Бажова позволяет также понять, как могло происходить ироническое переосмысление традиционных уважительных этикетных формул: вместо «мир-дорога!» с предполагавшимся непременным ответом «добро жалуйте!» – отклик «подковыривай небось!», а вместо «мир в дороге» с приподыманием шапки – то улыбочки, а то и насмешливые реплики встречных горожан. И смысл старинного вежливого напутствия «скатертью дорога» искажался насмешливыми продолжениями, вроде «буераком путь!». Да в конце концов и само такое прощальное упоминание о «скатерти» стало обозначать выпроваживание нежеланных гостей.

В начале очерка В. А. Слепцова «Питомка» (1863) – такая сцена:

«Вдруг позади загремела телега. В телеге сидел мужик. Баба свернула с дороги в сторону и, не оглядываясь, пошла скорей. Мужик, поравнявшись с бабою, приостановил лошадь и сказал:

– Путь-дорога! Куда бог несёт?

Баба поклонилась и, не глядя на мужика, молча шла стороной» [188] Слепцов В. А. Питомка: Деревенские сцены // Слепцов В. А. Соч.: в 2 т. Т. 1. С. 123. .

Приветствие «путь-дорога!» было тогда расхожим. В XIX в. поморы, жители Архангельской губернии, встречаясь в море, говорили:

«Путём-дорогой здравствуйте!», на что обычно следовал ответ: «Здорово ваше здоровье на все четыре ветра» [189] Словарь областного архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении / собр. на месте и сост. Александр Подвысоцкий. СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1885. С. 143. . А вот эпизод в романе А. Ф. Писемского «Люди сороковых годов» (1869):

«Кучер поехал прямо по площади. Встретившийся им мужик проворно снял шапку и спросил кучера:

– Путь да дорога – кого везёшь?» [190] Писемский А. Ф. Люди сороковых годов // Писемский А. Ф. Собр. соч.: в 9 т. М.: Правда, 1959. Т. 5. С. 246.

У старообрядцев расположенного на р. Печоре с. Усть-Цильма при отправлении в дорогу и в иных важных случаях (в начале и конце богослужения, в предчувствии скорой смерти) было принято обмениваться формулами, так сказать, «простительными». В 2007 г. от А. Н. Рочевой (1925 г. р.) в с. Трусове записано: «Ак вот у меня сын когда поезжат: “Мама, прости меня, грешного!” – “Господи простит пусть тебя, да Бог хранит да. Меня-то, грешну, прости ради Христа!” – прощаться-то ужнадо как на дорогу-то обязательно» [191] Канева Т. С., Головин В. В. «Речка-матушка мотаитсе…»: ледоход в усть-цилемской традиции (по современным полевым материалам) // Классический фольклор сегодня: материалы конф., посвящ. 90-летию со дня рождения Б. Н. Путилова. Санкт-Петербург, 14–17 сент. 2009 г. / отв. ред. Т. Г. Иванова. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2011. С. 402. Примеч. 66. .