Элла Сагинадзе - Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы

Витте и Дурново часто воспринимались как представители ненавистного правительства и, стало быть, действующие заодно. Один из воинственно настроенных современников писал в перехваченном затем послании: «Реакция победила. И подлая компания Витте – Дурново и проч. сволочи, во главе со своим коронованным ослом [имеется в виду Николай II. – Э.С .], восторжествовала» [215] Выписка из письма с подписью «Саша», Казань, от 6 января 1906 г., к Анисии Малининой, в Женеву, ул. Каруж, 91, у г-жи Шилт // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 45. Л. 11. . Автор частного письма, датированного 1907 годом, называл Витте «всероссийским мошенником», при этом отмечая его «бравых сотрудников[,] Трепова и Дурново» [216] Выписка из письма с подписью «С.Л. Кобылинский» // Там же. Д. 156. Л. 60 об. . Такие оценки правительства «Витте – Дурново» в просмотренных мной документах не единичны [217] См., например: Выписка из письма без подписи, С. – Петербург, от 2 января 1906 года, к студентке Дине Казенельсон, в Берн, Унт. Виллеттематтштр., 11 // Там же. Д. 45. Л. 11. .

В условиях революции именно предшествующая репутация Витте определяла многое в отношении к первому премьер-министру. Образ Сергея Юльевича – всесильного и жесткого бюрократа открыл ему дорогу во власть. Витте, который существовал в реальности (при всей условности такого определения), и то, чего от него ждали, основываясь на его прошлом, существенно различались. Репутация же отчасти и погубила его на новом посту. Для оппозиционно настроенной общественности граф стал «министром-клоуном», беспринципным политиком неоправданного компромисса и олицетворял собой бюрократический строй Российской империи. Его критиковали за то, что манифест не может считаться настоящей конституцией, потому что не дает серьезного увеличения политических свобод. Многих очень волновало, может ли человек, который сформировался и стал успешен при старом порядке, быть искренним инициатором перемен. Публика полагала, что если бы он не был связан с самодержавной бюрократией, то мог бы добиться большего в вопросе дарования политических свобод. На деле его полномочия на посту председателя правительства были сильно ограниченны, но миллионы современников были уверены в обратном. Репутация Витте не в меньшей степени, чем его политические шаги, влияла на их действия и отношение к государственному деятелю.

Если либеральная общественность встретила издание манифеста с ликованием, то для людей консервативно-охранительных взглядов это событие стало, без преувеличения, катастрофой и знаменовало крушение привычного миропорядка. Государственный секретарь С.Е. Крыжановский так описывал свои впечатления в связи с Манифестом 17 октября: «Какие-то неясные предчувствия, какая-то тоска захватывали сердце, что-то словно треснуло в нашей жизни и поползло лавиной, надвигалась какая-то неясная чужая сила, и невольно приходило на ум: “Прости, Святая Русь”» [218] Воспоминания: из бумаг С.Е. Крыжановского, последнего государственного секретаря Российской империи / Подгот. текста, вступ. ст., коммент. А.В. Лихоманова. СПб.: Российская национальная библиотека, 2009. С. 75. . Витте в этой ситуации стал восприниматься как главный виновник происходящего, в чьей злонамеренности не приходилось сомневаться.

В консервативной среде практически сразу после назначения графа на пост председателя правительства поползли слухи, что новоиспеченный премьер-министр навязал монарху ограничение его самодержавных прав, поскольку стремится стать «президентом Российской республики». По воспоминаниям Спасского-Одынца, в конце октября один из влиятельных чиновников в Министерстве внутренних дел, А.С. Стишинский, при встрече сказал ему, секретарю Витте: «А, соправитель России… его сиятельство скоро будет господином президентом» [219] Цит. по: Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш . С.Ю. Витте и его время. С. 274. . Присутствовавший при разговоре И.Л. Горемыкин одернул Стишинского, но, очевидно, в предубеждении против премьер-министра тот был не одинок.

Штамп «министр-президент» употребляли в адрес Витте не только крайние правые, но и А.С. Суворин, в статье которого это слово употреблено нейтрально [220] Суворин А.С . Маленькое письмо // Новое время. 1905. 8 декабря. Кроме того, в одной из статей «Биржевых ведомостей» в январе 1906 года Витте назван «русским министром-президентом» – см.: Беседа с графом Витте // Биржевые ведомости. 1906. 1 января. . Оно же применительно к Витте в роли главы Совета министров встречается в воспоминаниях известного журналиста А.В. Амфитеатрова, где также не содержит негативной оценки [221] Амфитеатров А.В . Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. Т. 1. С. 238. . По-видимому, данная аналогия была взята из хорошо знакомой русскому обществу западноевропейской политической практики лишь с тем, чтобы определить новую для России должность. Что же касается крайних монархистов, то они вкладывали в это прозвище вполне определенный политический смысл.

В дни революции особую остроту для общественного мнения приобрел «еврейский вопрос» [222] См., например, сборник: Евреи и русская революция: Материалы и исследования / Ред. – сост. О.В. Будницкий. М.; Иерусалим: Мосты культуры – Гешарим, 1999. . Известный исследователь революционного движения О.В. Будницкий отмечал: «Русскому обывателю – от люмпена до интеллигента – роль евреев в русской революции представлялась еще большей, чем она была на самом деле. Характерна сомнительного качества острота, появившаяся на страницах сатирического журнала либерального толка “Вампир” в период революции 1905–1907 гг.: “Варшава. Расстреляно в крепости 11 анархистов. Из них 15 евреев”» [223] Будницкий О.В . Евреи и революция 1905 года в России: Встреча с народом // Неприкосновенный запас. 2005. № 6 (44). С. 102. . Известный в будущем лидер националистов В.В. Шульгин вспоминал, как в октябре 1905 года в Киеве городские низы встретили революцию жестокими еврейскими погромами и криком: «Жиды сбросили царскую корону» [224] Шульгин В.В . Дни. 1920: Записки / Сост. и автор вступ. ст. Д.А. Жуков; коммент. Ю.В. Мухачева. М.: Современник, 1989. С. 81. .

Новая политическая ситуация активизировала юдофильскую репутацию Витте, причем при трактовке революции как продукта «еврейского заговора» этот мотив в отношении сановника сделал его очень уязвимым для критики «справа». В декабре 1905 года граф Л.Л. Толстой (сын писателя Л.Н. Толстого) отправил императору письмо, в котором прямо назвал главного виновника волнений:

Витте – враг России. Витте – великое, величайшее зло нашего времени. Так думаю я, и так думают десятки тысяч русских людей. ‹…› Было бы несправедливо утверждать, что Витте один всему виной. Но справедливо то, что он – враг, поневоле, может быть, но враг наш. ‹…› Его близкая связь с евреями, его близорукость и незнание общества, его политика ‹…› все это всем обществом русским жестоко осуждается. Мой отец сказал недавно: «Все это наделали евреи». Я прибавил к этому: «С позволения Витте, женатого на еврейке» [225] Л.Л. Толстой – Николаю II. 13 декабря 1905 г. // РГИА. Ф. 472. Оп. 43 (499/2726). Д. 35. Л. 2. .