Олег Шинин - Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917–1922

Более значительный вклад зарубежные исследователи внесли в изучение истории советской политической системы и ее спецслужб.

С конца 1940-х гг. в связи с изменившейся ролью Советского Союза на международной арене в обстановке «холодной войны» в западной историографии СССР произошли существенные изменения. Правительство США, понимая необходимость подготовки кадров, пригодных на роль политических советников, выделило гранты государственным и частным университетам и колледжам, что дало толчок развитию программ по изучению России [33] Левина E., Хоффман Д., Шульц К., Ретиш А. Проблемы российской истории на страницах журнала «Russian Review» // Отечественная история. 1998. № 2. С. 143, 144. . Произошел процесс синтеза различных направлений историографии СССР в самостоятельную отрасль, названную советологией.

Американские советологи сформулировали концепцию тоталитаризма [34] Arendt H. The Origins of Totalitarianism. N.Y., 1951; Friedrich C.J., Brzezinski Z.K. Totalitarian Dictatorship and Autocracy. Cambridge, 1956. , которая стала на многие годы методологической основой изучения советской истории.

Несмотря на существовавший политический нажим и незначительное количество доступных источников [35] Малышев А. Западная историография сталинизма // livejournal.com (сайт) URL: http://eot-su.livejournal.com/931311.html (дата обращения: 07.07.2015). , в рамках тоталитарной концепции было подготовлено немало работ по советской истории [36] Deutscher I. Stalin: A Political Biography. N.Y., 1949; Pipes R. The Formation of the Soviet Union: Communism and Nationalism, 1917–1923. Cambridge, 1954; Fainsod M. Smolensk Under Soviet Rule. Cambridge, 1958; Daniels R.V. The Conscience of the Revolution: Communist opposition in Soviet Russia. Cambridge, 1960; Carr Е. Socialism in One Country, 1924–1926, 3 vols. London, 1958–1964; Ulam A. The Bolsheviks: The Intellectual and Political History of the Triumph of Communism in Russia. Macmillan Publishing Company, 1965; Conquest R. The Great Terror: Stalin's Purge of the Thirties. N.Y., 1968; Lewin M. Russian Peasants and Soviet Power: A Study of Collectivization. Georg Allen and Unwin, 1968; Tucker R. The Marxian Revolutionary Idea. W.W. Norton and Company, 1969 и др. .

Сторонники этой концепции утверждали, что захват большевиками власти был случайностью, результатом заговора, а удержание власти и победа в Гажданской войне объяснялись главным образом чрезвычайными мерами и «красным террором». По их мнению, хотя советский тоталитаризм достиг крайней формы при И.В. Сталине, его основа была заложена В.И. Лениным [37] Moore B. Terror and Progress USSR: Some Sources of Change and Stability in the Soviet Dictatorship. Cambridge, 1954; Continuity and Change in Russian and Soviet Thought / Ed. by Simmons E. Harvard University Press, 1955; Schapiro L. The Origins of the Communist Autocracy: Political Opposition in the Soviet State: First Phase, 1917–1922. L., 1955; Schapiro L. The Communist party of the Soviet Union. N.Y., 1960; Fainsod M. How Russia is ruled. Cambridge Harvard University Press, 1963; Brzezinski Z., Huntington S. Political Power, USA / USSR. N.Y., 1965; Inkeles A. Models and Issues in the Analysis of Soviet Society // Survey. 1966. July. P. 3–17 и др. . Сталинизм рассматривался как логическое продолжение революции и ленинской теоретической концепции и политической практики [38] Малышев А. Указ. соч. . Например, американский историк Р. Дэниелс считал, что «большевистская революция отнюдь не должна была случиться, в действительности она была причудливой игрой случая». Он называл революцию «исторической аномалией» [39] Daniels R. Russia. Englewood, 1964. P. 60; Deniels R. Red October. The Bolshevik revolution of 1917. N.Y., 1967. P. 215, 216. .

Господство тоталитарной школы (хотя она не была единой) продолжалось вплоть до конца шестидесятых годов. Существенное обновление историографии, как считает профессор Калифорнийского университета П. Кенез, почти не связано с событиями в Советском Союзе, оно было следствием брожения в западных обществах, прежде всего в США. Доминирующей чертой молодого поколения западных историков было неприятие так называемой тоталитарной концепции, разделяемой главным образом старшим поколением историков, сформировавшимся в 1940–1950-е гг. [40] Кенез П. Западная историография гражданской войны в России // Россия XIX–XX вв. Взгляд зарубежных историков. М., 1996. С. 184.

Историки-ревизионисты предложили отойти от рассмотрения российской истории 1930-х гг. как «революции сверху» и сосредоточиться на ней как «революции снизу». Р. Такер, С. Коэн, М. Левин [41] Tucker R. The Soviet Political Mind. N.Y., 1971; Lewin M. The Disappearance of Planning in the Plan // Slavic Review. 1973. № 32 и др. и другие исследователи акцентировали внимание на том, что понятие «тоталитаризм» является слишком общим для того, чтобы объяснить всю специфику советской истории. В своих работах [42] Rabinowitch A. The Bolsheviks Come to Power. N.Y., W.W. Norton, 1978; Koenker D. Moscow Workers and the 1917 Revolution. Princeton, 1981; Wildman A. The End of the Russian Imperial Army. Princeton, 1980–1987. Vol. 1–2; Smith S. Red Petrograd Revolution in the Factories. 1917–1918. Cambridge, 1983; Smith S.A. Red Petrograd. Cambridge, 1983; Mandel D. The Petrograd and the Soviet Seizure of Power. Palgrave Shol, 1984; Wade R. Red Guards and Worker Militias in the Russian Revolution. Stanford, 1984; Getty A.J. The Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party Reconsidered, 1933–1939. N.Y., 1985; Raleigh D. Revolution on the Volga. Ithaca, 1986; Viola L. Best Sons of the Fatherland: Workers in the vanguard of soviet collectivization. N.Y., 1987; Kuromia H. Stalin's Industrial Revolution: Politics and Workers, 1928–1931. Cambridge, 1990; Koenker D., Rosenberg W. Strikes and revolution in Russia, 1917. Princeton, 1990 и др. историки-ревизионисты отвергали тенденциозный традиционный подход, считая его плодом не исторического анализа, а порожденной «холодной войной» ненависти ко «всему левому» и в особенности к советской системе. Рассматривая революцию, историки-ревизионисты переместили центр внимания от политических лидеров, политики и идеологии к переживаниям, стремлениям и действиям рабочих, солдат и крестьян [43] Эктон Э. Новый взгляд на русскую революцию // Отечественная история. 1997. № 5. С. 69. .

Гражданскую войну почти все из них считали тем событием, которое определило дальнейшее развитие: за время войны большевики привыкли прибегать к террору, к бюрократическим методам, привыкли подавлять оппозицию [44] Кенез П. Указ. соч. С. 186. .

Что касается «основных движущих сил революции» – рабочих и крестьян, то исследователи считают, что после победы большевиков в октябре 1917 г. их правительство почти утратило поддержку рабочего класса, однако это не был полный разрыв между пролетариатом и большевиками [45] Smith S. Red Petrograd: Revolution in the factories, 1917–1918. Cambridge, 1983; Koenker D. Urbanization and Deurbanization in the Russian Revolution and Civil War / Party, State and Society in the Russian Civil War; Rosenberg W. Russian Labor and Bolshevik Power after October // Slavic Review. 1985. P. 213–238; Chase W. Workers, Society and the Soviet State: Labor and Life in Moscow, 1918–1929. Urbana, University of Illinois Press, 1987; Husband W. Revolution in the Factory. N.Y., 1990 и др. . Крестьяне, по утверждению О. Файджеса и некоторых других историков [46] Figes O. Peasant Russia. Civil War. The Volga Countriside in Revolution (1917–1921). N.Y., 1989; Lih L. Bread and Authority in Russia, 1914–1921. University of California Press, 1990 и др. , после революций 1917 г. боялись реставрации старого порядка больше, чем большевиков, поэтому, пока существовало Белое движение и опасность реставрации, их оппозиция новой власти оставалась скрытой. Только после поражения белых крестьяне пошли на ряд антибольшевистских восстаний [47] Кенез П. Указ. соч. С. 189–191. .

По утверждению западных историков [48] Williams W.A. American Russian Relations, 1781–1947. N.Y., 1952; Schmid A. Churchill's privater Krieg: Intervention under Konterrevolution im russischen Buergerkrieg, November, 1918 – Marz 1920. Zurich, 1974; Carley M. Revolution and Intervention: The French Government and the Russian Civil War, 1917–1919. Kingston, 1983 и др. , Гражданскую войну в действительности вели народы развалившейся Российской империи. Лидеры западных держав оказывали помощь своим российским друзьям – противникам большевиков, но она не была определяющей. Некоторые ученые считают, что на принятие решений Западом об интервенции повлияли финансовые или промышленные круги, другие объясняют интервенцию как итог решений политиков, которые плохо понимали происходившее в России, но питали неприязнь к коммунизму [49] Кенез П. Указ. соч. С. 194. .