Андрей Сурков - Гвардия Стального Императора. Тайна происхождения русского народа

Что же касается формирования малых народов на территории исторической России из исторически пришлого неказачьего населения, – это уже более поздний политический процесс, идущий по заказу центрального правительства. Он начался со второй половины XIX века и продолжался в советское время, а особенно бурно, но без особого результата, развивался в конце XX столетия, когда бывшие партийные элиты малых народов России получили независимость и начали попытки сформировать собственные народы для удержания и упрочения своей власти. На наш взгляд, этот процесс далеко не закончен, и под большим вопросом – удастся ли его завершить в нынешнее время глобализма, когда пространства открыты и нельзя долго удерживать население на ограниченном географическом пространстве. Люди достаточно свободно передвигаются, а это приводит к тому, что на территориях, которые советское правительство волевым решением назначило «национальными республиками», не происходит формирования народностей, а апелляция к историческому прошлому невозможна по той причине, что история этих этносов была искусственно создана в советское время и разбивается о факты, не имея корней и шансов на выживание.

Малые народы России – это субэтносы большой русской нации. Более того, за долгие столетия совместного проживания с казаками почти все они уже наполовину имеют и русскую генетику, и русский менталитет.

Весной 1571 года стотысячная конница крымского царя Девлет-Гирея, состоявшая из крымских и ногайских казаков, подошла к границе Московского царства на реке Оке. Перебежчики донесли, что столица оставлена без защиты: «Царь московский поспешно отступил в Бронницы, оттуда в Александровскую слободу и далее в Ростов» [1]. Крымские казаки и ногайцы ворвались в город и подожгли его. Москва сгорела почти полностью, погибло множество людей (по сведениям иностранных авторов, 800 000 человек). Такое большое число жертв можно объяснить тем, что практически все население Московии заранее знало о походе врага и собралось в столице, стремясь укрыться за ее высокими стенами. Москва в то время была полностью деревянной, включая крепостные сооружения, поэтому сильный сухой ветер мгновенно разнес пожар по всему городу. По свидетельствам очевидцев, река Москва была переполнена мертвыми телами. Крымский царь увел в полон всех оставшихся в живых, и земли Московии обезлюдели.

Поссевин, официальный представитель папы римского Григория XIII, пребывая в Московии десятилетием позже, в 1581–1582 годах, докладывал своему патрону о том, что, путешествуя по Московскому царству, по многу дней подряд не встречал ни одного человека. В Москве он насчитал не более нескольких десятков тысяч жителей, в Новгороде же, опустошенном чумой, было всего несколько тысяч человек. По его же данным, территории между Астраханью и Казанью также были опустошены. Словам Поссевина можно доверять, так как это официальный доклад опытного разведчика, действовавшего по поручению папы римского – главы самой мощной и хорошо отлаженной политической организации того времени.

По словам другого путешественника, Флетчера, в 1588 году между Вологдой и Ярославлем насчитывалось около пятидесяти заброшенных деревень, давно оставленных жителями и так и не заселенных.

Московскому царю послы Девлет-Гирея подали письмо:

«Жгу и пустошу все из-за Казани и Астрахани, а всего света богатство применяю к праху, надеясь на величество Божие. Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы: но ты не пришел и против нас не встал, а еще хвалишься, что, де, я Московский государь! Были бы в тебе стыд и дородство, так ты б пришел против нас и стоял. Захочешь с нами душевною мыслию в дружбе быть, так отдай наши юрты – Казань и Астрахань; а захочешь казною и деньгами всесветное богатство нам давать – не надобно; желание наше Казань и Астрахань, а государства твоего дороги я видел и опознал».

Рассказ о набеге Девлет-Гирея передает Hoff (издание 1582 года) [3].

К татарским послам Иоанн вышел в одеянии нищего с такими словами: «Видишь-де меня, в чем я? Так-де меня царь сделал! Все-де мое царство выпленил и казну пожег, дати-де мне нечего царю» [4]. Тем не менее Ивану IV пришлось выплачивать ежегодную дань Крымской орде. Московское царство исполняло это обязательство до конца XVII века, и только в эпоху правления царя Петра выплаты прекратились.

Адиль-Герай (Гирей), крымский хан 1666–1671 гг.

Набеги крымских казаков совместно с ногайцами совершались регулярно с конца XV века. Захватчики продвигались по водоразделам речных систем и без труда преодолевали огромные расстояния. Главными из этих путей были Муравский шлях (между верховьями рек Днепр и Северской Донец), а также Изюмский и Кальмиусский шляхи. Осуществляя набеги, крымские войска занимались грабежом и захватом пленных. Но год от года добычи становилось все меньше, пока земли современных Белгородской, Воронежской, Курской, Липецкой, Орловской и Тульской областей России не лишились всего своего населения и не превратились в безлюдную степную пустошь.

Широко распространенное мнение о захвате пленных для обращения их в рабство не подтверждается историческими документами той эпохи: захват населения скорее рассматривался как способ увеличения собственного податного населения. По старинному крымскому обычаю, людей отпускали сразу, как только они принимали ислам, и таких было большинство [5]. Но и тем немногочисленным пленным, кто не отказывался от своей веры, также даровали волю, хотя и не сразу, а после 5-7-летней «отработки», которая отводилась на принятие решения в пользу перехода в ислам [6]. Историк В. Е. Возгрин, проведя подробное исследование данной темы, убедительно доказал, что рабство в Крыму полностью исчезло еще в XIV веке [7].

Все новообращенные мусульмане предпочитали оставаться на постоянное жительство в Крымском ханстве, так как преодолеть необитаемую «Дикую степь», где хозяйничали ватаги казаков, до границ Польши, Литвы или Московии и не погибнуть было практически невозможно.

Историк Д. И. Яворницкий описывает события, когда воевавший с Крымским ханством атаман запорожских казаков Иван Сирко освободил около семи тысяч христианских вольноотпущенников и предложил им вернуться на родину, но большая часть из них изъявила желание остаться в Крыму. Сирко в гневе приказал их всех умертвить [5].