Андрей Сурков - Гвардия Стального Императора. Тайна происхождения русского народа

Рост русского населения Сибири почти на 500 тыс. человек (если принять, что численность женского и мужского населения одинакова) связан почти исключительно с миссионерской деятельностью Русской Православной Церкви по крещению местных жителей. Разумно предположить, что и самое первое русское население Сибири, которое в начале XVIII века уже насчитывало 338 тыс. человек, – это все те же казаки, принявшие русскую веру еще ранее, в XVII веке. В их числе было лишь малое количество присланных «служивых людей» из Московии, остальные в массе своей набирались «в царскую службу» на месте. Да и те, кто прибыл из Москвы, скорее всего, были крещеными казаками европейской части России на службе русского царя. Именно по этой причине они не встречали сложностей в исполнении государственных обязанностей на месте новой службы, в окружении своего же собственного народа.

Третья «Ревизская сказка» 1762 года выявляет увеличение численности населения Сибири на 87 тыс. душ мужского пола относительно второй «Ревизской сказки» 1744 года. За восемнадцать лет этот показатель увеличился на 28,5 % (с 306 до 393 тыс. душ мужского пола). Этот весьма значительный прирост произошел за счет принятия в подданство России казаков Алтая. Из них 126 тыс. человек были крещены как русское население. Логично предположить, что казаки имели в своем составе и некоторое количество инородного, неказачьего населения общей численностью примерно 48 тыс. человек, которые, приняв подданство России в тот же период, тем не менее не были записаны как «русские», а были названы «ясачными инородцами». Сами же казаки, влившись в число русских, не подлежали налогообложению и не являлись «ясачным населением» [16].

Данные третьей «Ревизской сказки» по губерниям Сибири дают более точную статистику: в трех губерниях (Тобольской, Томской и Иркутской) рост русского населения охарактеризован цифрой 73 тыс. душ мужского пола. Столь существенная разница в учете отдельно по губерниям и в целом по Сибири может свидетельствовать о том, что, помимо казаков, которые являлись единственным коренным населением Сибири и современного Казахстана, принятым в русское подданство вместе со своими князьями, происходило не менее массовое движение казаков из оккупированных цинскими войсками земель Центральной орды (Джунгарского войска). Оно не поддавалось учету, а потому большая часть русского населения не была включена в статистические данные. Отчасти это объясняется нежеланием самих переселенцев предоставлять о себе сведения, а также стремлением правительства Российской империи по возможности скрыть сам факт массового перемещения казаков с оккупированных цинским Китаем территорий, дабы не провоцировать конфликт с могущественной Маньчжурской империей. Основания для такой осторожности были, так как император цинского-маньчжурского Китая сразу же после захвата земель Алтай-Тянь-Шаньского региона назначил нового верховного атамана Центральной орды из правящей ранее династии выборных атаманов, который, в свою очередь, решительно требовал вернуть своих подданных и опирался на реальную силу в лице маньчжурского императора. Ему вторили и многие влиятельные князья бывшего Джунгарского войска, перешедшие на службу цинскому правителю.

Не учтенные в статистических данных переселенцы, которые частично размещались на территории Сибири, а в основной своей массе уходили на юг европейской России, впоследствии и обеспечили стремительный рост численности населения Сибири в течение нескольких десятилетий. Постепенный подушный учет всего пришедшего из Алтай-Тянь-Шаньского региона и остававшегося в Сибири населения, проведенный царской администрацией, выявил к 1795 году (спустя 40 лет после оккупации земель Центральной орды) прибавку населения в количестве 578 тыс. человек, из них русских – 428 тыс. человек [16].

Попытка объяснить увеличение численности жителей Сибири почти в два раза колонизацией из Московского региона, который и сам остро нуждался в населении, несостоятельна. Со времени Петра Первого и до XIX века существовал запрет на заселение Сибири русскими колонистами из европейской части России. Возможные единичные случаи бегства людей (преступников с точки зрения законодательства того времени) не могли создать явление массового освоения территории Сибири.

Другим удивительным фактом является то, что «некрестьянское» (преимущественно служивое) население Сибири начала XVIII века числом 67 тыс. душ и «крестьянская» его часть (хотя в основном это были вовсе не земледельцы, а «приписные» заводские рабочие) в количестве 102 тыс. душ в значительной своей части состояло из несемейных мужчин, которые вербовались для службы или выполнения определенных работ. Откуда же они привлекались и каким образом обзаводились семьями?

Ничем не подтвержденное утверждение Г.Ф. Миллера о том, что, дескать, казаки, служивые и купцы покупали и «сманивали» себе жен (в количестве 170 тыс.), попросту нелепо и не заслуживает внимания. Без семейного коренного населения, каковым и являлись казаки, испокон веков проживавшие на своих родовых сибирских землях, «освоение» этого региона было бы попросту невозможно. Ведь на территории Сибири, включая Урал и современный Казахстан, до сего дня проживает более трети всего русского народа. Никакой «колонизацией» это объяснить невозможно.

На самом деле цифра увеличения численности населения Сибири – 578 тыс. человек – далеко не отражает масштаба исхода казаков из Центральной орды во второй половине XVIII века. Большая их часть переселялась далее в европейские пределы Русского царства. Те из них, кто принимал православие, становились русским населением, а те, кто присоединялся к Волжскому войску, назывались «калмыками». Волжские атаманы остро нуждались в этих переселенцах, поскольку их собственные казаки массово покидали родные места, крестились и становились русскими подданными московского царя.

Таким образом, население Сибири и Южной России формировалось естественным путем, практически без участия государства. Эти два мира до поры до времени существовали параллельно. Насильственные же действия чиновников всегда заканчивались полной неудачей, так как принудительно перемещаемое население приживалось с большим трудом. Например, в деревне Большая Курья, далеко не самом суровом месте Сибири, через три года после вселения переведенных из Иркутска одиннадцати семей и трех одиноких крестьян «не оказалось ни одного полностью построенного двора. Было 4 избы без крыши, одна недостроенная, а строительство одной избы только начато» [11].

В результате крещения казаков в 80-х годах XVIII века в Сибири проживало уже свыше миллиона человек, существовали десятки тысяч населенных пунктов, развивалось крупное по масштабам того времени металлургическое производство в Алтайском и Нерчинском горных районах. Сибирские земледельцы использовали под хлебопашество сотни тысяч десятин земли, снабжая продуктами миллионное население края.