Федор Щербина - Кубанское казачество и его атаманы

С первых же шагов заселения Черномории начался и постоянный приток сюда беглых элементов, приток, долго не прекращавшийся впоследствии. В грамотах Екатерины II и Александра I, в переписке войсковой администрации с Екатеринославским наместничеством, а потом губернией, в постановлениях и распоряжениях войсковых находится немало указаний на этот счет. С одной стороны, войску предъявлялись требования разного рода начальств о выдаче беглых и об установлении мер для «пресечения зла», а с другой, казачество, заинтересованное в увеличении своего народонаселения, видимо, отделывалось одними формальными распоряжениями и отписками. И это вполне понятно. Черномория нуждалась в пришлых рабочих руках, кому бы там не принадлежали эти руки. Так как ее коренное население было постоянно отвлекаемо от хозяйства военной службой, то понятно, что всякий пришелец был здесь желанным гостем, а беспаспортный, беглец, бродяга, с которым можно было при случае не церемониться, – тем более. Таким образом, увеличивая этим путем народонаселение, Черноморское войско, естественно, должно было расширять свою экономическую жизнь, создавая новые поселочные формы и развивая старые.

Но главную массу переселенческого люда дало Черномории все-таки само правительство. Удовлетворяя естественные требования войска в этом отношении, оно в три приема – в 1808, 1820 и 1848 годах, распорядилось о переселении в Черноморию более 100 000 душ обоего пола из малороссийских губерний. Вследствие этих распоряжений в 1809–1811 годах перешло на поселение из Полтавской и Черниговской губерний 22 206 душ мужского и 19 328 женского пола, в 1820–1825 годы вновь прибыло из тех же губерний 25 627 душ мужского и 22 755 душ женского пола, наконец, в пятилетие в 1845–1850 годы все из тех же губерний, а также из других мест Малороссии и губернии Харьковской в последний раз было переселено до 8500 душ мужского и до 7000 душ женского пола. Кроме того, в 1808 году правительство разрешило поселиться в Черномории 500 душ запорожцев, вышедших из Турции. Стало быть, в течение пятидесяти лет первоначальное население Черномории, состоявшее из 25 000 душ обоего пола, благодаря правительственным мероприятиям было увеличено в пять раз.

Само собой разумеется, что такой сильный приток переселенцев в Черноморию извне должен был отразиться весьма заметным образом и на ее поселочных формах. Одни из этих форм должны были выделить из себя выселки, вследствие внутреннего своего роста и переполнения пришлым людом, другие – возникнуть вновь, вместе с водворением новых переселенцев, под давлением внешней необходимости. Таким образом, в 1811 году, т. е. чрез 19 лет после занятия казаками края, вместо 40 куреней их было 43, в 1821 году считалось уже 47 крупных поселений, в 1825 году – два города, 59 станиц, 5 поселков и в 1850 году – 3 города, 61 станица и 2 поселка. Вместе с тем постоянно росло и количество хуторов. Так, до 1809 года их было 66, в 1821 году – 1766, в 1825 году – 2262 и в 1850 году – 2548. А в общей сложности, к концу шестидесятых годов, по словам известного казака-генерала И. Д. Попко, в Черномории было «3 города, одна немецкая колония, 63 куреня или станицы (в том числе 2 при городах Екатеринодаре и Тамани), 5 поселков и до 3000 хуторов», с населением в 185 220 душ обоего пола.

Так росло, ширилось и развивалось Черноморское казачье войско. Составившись первоначально из старых, испытанных в бою и поседевших на военной службе запорожцев, оно впоследствии пополнялось на счет того малорусского населения, которым искони поддерживалось Запорожье. Но каким образом при этом быстром росте слагалась внутренняя жизнь черноморцев?

Основные начала устроения войска и отличительные черты его самоуправления были заранее предрешены казаками, внесены в инструкцию и прошение казачьих депутатов, ездивших в Петербург, и затем почти дословно переписаны в две грамоты, Высочайше пожалованные войску – от 30 июня и от 1 июля 1792 года.

На основании первой из этих грамот, войско представляло собой коллективное юридическое лицо; земля была отдана ему также в коллективную собственность; войску положено было определенное жалованье, дарована свободная внутренняя торговля и вольная продажа вина на войсковых землях, пожалованы войсковое знамя и литавры, а также подтверждено употребление других регалий бывшей Запорожской Сечи; в административном отношении войско подчинено было таврическому губернатору, но имело свое собственное начальство, так называемое «войсковое правительство», состоявшее из войскового атамана, судьи и писаря; хотя затем в грамоте и выражено было, «чтобы земское управление сего войска, для лучшего порядка и благоустройства, соображаемо было с изданными учреждениями о управлении губерний», но войсковому правительству предоставлена была «расправа и наказание впадающих в погрешности в войске», и только «важных преступников» повелевалось отсылать к таврическому губернатору для «осуждения по законам»; наконец, на Черноморское войско возложены были «бдение и стража пограничная от набегов народов закубанских».

Вторая грамота, от 1 июля, обнимала собственно вопрос о переселении казаков из-за Буга на Кубань и о пожаловании старшинам патентов на офицерские чины.

Таким образом, в грамотах не было точной и определенной регламентации устройства и самоуправления войска, но заключались очень прочные основания для того, чтобы придать тому и другому важнейшие черты из былой казачьей практики. К тому же войско придерживалось уже в этом отношении порядков Запорожской Сечи. Еще за Бугом оно имело свой кош, в селении Слободзее своих кошевого атамана, судью, писаря, есаула и полковников; там же были учреждены три полковые паланки: Березанская, Подднестрянская и Кинбурнская и вообще широко применялось обычное казачье право в области внутренней казачьей жизни и взаимоотношений. Черноморцы на новом своем местожительстве воспользовались, поэтому, как неопределенностью официальных документов, так и прецедентом сложившейся уже практики, и выработали в форме писанных правил 1794 года, известных под именем «Порядка общественной пользы», свою особую организацию казачьего самоуправления. «Вспоминая, – как говорится в этом замечательном документе, – первобытное войско под названием Запорожцев состояние», войсковое правительство установило следующие важнейшие правила:

В войске должно было существовать «войсковое правительство, навсегда управляющее войском», и состоявшее из кошевого атамана, войскового судьи и войскового писаря.

«Ради войсковой резиденции» основан город Екатеринодар.

В Екатеринодаре, «ради собрания войска и прибежища бездомовных казаков», устроено было 40 куреней, из которых 38 носили те же названия, что и в Запорожской Сечи; а все войско положено было «поселить куренными селениями в тех местах, где какому куреню по жребию принадлежать будет».