Евгений Родионов - Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн

Первая Пуническая война продолжалась двадцать четыре года и была одной из самых продолжительных и кровопролитных войн, которые знала Античность. В упорнейшей борьбе до полного истощения сил сошлись самые могущественные державы Западного Средиземноморья. Боевые действия велись на Сицилии и Корсике, в Сардинии и Северной Африке, а масштабы морской войны никогда не достигались ранее и, вероятно, не были превзойдены до конца эпохи. В морских сражениях одновременно принимало участие до семисот судов, а общие потери сторон приближались к пятистам кораблям у карфагенян и семистам у римлян, причем данные цифры учитывали только квинкверемы, самый тяжелый тип боевых кораблей (Полибий, I, 63, 5–6). Определить потери в живой силе вряд ли представляется возможным с достаточной точностью, можно лишь быть уверенными, что здесь счет шел на сотни тысяч.

Эта война явилась столкновением государств с отличными друг от друга, во многом противоположными политическими системами, вследствие этого располагающими совершенно разными армиями. Именно анализ этих особенностей позволяет лучше разобраться в господствовавшей в течение войны стратегической ситуации. Хотя лаконичность основных источников порой мешает удовлетворительно восстановить ход и особенно причины событий на том или ином этапе боевых действий, все же кажется обоснованным заострить внимание на некоторых моментах, наиболее характерных для этой войны.

Государственная система Рима позволяла содержать лучшую сухопутную армию своего времени, непревзойденную по выучке и дисциплине, но она же препятствовала успешному управлению ею в случае, когда боевые действия затягивались. То, что было преимуществом в мирное время, становилось недостатком на войне. Ежегодная смена консулов, которые зачастую заведомо не разбирались в военном деле и тем более ничего не смыслили в мореходстве, неоднократно уничтожала успехи, достигнутые наиболее способными военачальниками. Парадоксально, но за двадцать четыре года войны государственная система Рима так и не позволила выдвинуться ни одному действительно талантливому римскому полководцу. Гай Дуилий, Атилий Регул, Гай Лутаций, Луций Сципион, Цецилий Метелл – вот практически все имена, достойные упоминания – из участвовавших в боях консулов. Среди них Дуилий отличился не столько искусным руководством флотом, сколько решимостью дать бой противнику, невзирая ни на что. Более других наделенным полководческим талантом выглядит Цецилий Метелл, чей разгром карфагенян под Панормом описывается у Фронтина в его «Стратегемах», антологии военных хитростей. Однако развить свой успех дальше он не мог, поскольку должен был передать свой пост преемнику. Незаурядный человек, Метелл впоследствии получил пост великого понтифика. По-видимому, осознав порочность практики раздельного руководства армией и ежегодной замены ее высшего командования, римляне в 248 г. до н. э. назначили диктатора, Аппия Калатина, но, по-видимому, ошиблись в выборе: новый главнокомандующий ничего не смог достичь, очевидно, в силу своей элементарной бездарности.

Но, пожалуй, максимальной критики заслуживает римское командование флотом. Никогда ранее не ведшие полномасштабных морских войн, римские консулы не имели необходимого опыта руководства военно-морскими силами и порой пренебрегали элементарными правилами судовождения, следствием чего являлась неоднократная гибель кораблей во время шторма. Если верить доступным нам источникам, потери римского флота от бурной погоды заметно превышают таковые, понесенные во время боев с пунийцами. Характеризуя ведение боевых действий римлянами, не будет большим преувеличением сказать, что войну с пунийцами выиграл народ, римские и италийские легионеры и матросы, которые в сколько-нибудь равных условиях практически всегда одерживали верх над своим противником и иногда побеждали, несмотря на крайне неудачное командование собственных полководцев и флотоводцев. Именно римские граждане, объединившись в едином порыве, смогли на собственные средства, забыв о суеверном страхе перед морем, построить новый флот, принесший окончательную победу. Никогда Первая Пуническая война не будет называться народной, но заслуга победы в ней принадлежит всему римско-италийскому обществу.

Иными были проблемы, с которыми во время войны столкнулся Карфаген. В сравнении с римской, наемная пунийская армия была менее многочисленна и, вероятно, хуже тренирована (в ней отсутствовала система обучения, принятая римлянами), так что вступать в открытые сражения с римлянами им, как правило, было невыгодно. Следствием этого стало тяготение карфагенян к оборонительной стратегии, основанной на удерживании укрепленных городов и диверсиях на вражеских коммуникациях. За всю весьма продолжительную Первую Пуническую войну мы найдем совсем немного упоминаний о правильных полевых сражениях. Что касается командования войсками, то на среднем и низшем уровнях карфагеняне не уступали, а иногда в чем-то превосходили своих противников. Хуже обстояли дела в высшем руководстве страны. Соперничающие аристократические группировки нередко оставляли без внимания перипетии сражения за Сицилию, что мешало выработать единую стратегию и должным образом поддержать и направить действующую армию.

Помимо боевых качеств воинов и способностей их командиров огромную роль в ходе войны сыграло то, чью сторону принимало население Сицилии, и в особенности ее сильнейшие полисы, прежде всего Сиракузы. Гиерон в конечном итоге выбрал Рим и ни разу до конца войны не отступил от своего союзнического долга. Его помощь многократно облегчала римлянам снабжение своих войск и позволила не прерывать самые важные осады карфагенских городов, начиная с Акраганта и заканчивая Лилибеем.

Нам вряд ли удастся в должной мере оценить вклад в победу римских союзников-италийцев, поскольку у историков – симпатизировали они Риму или Карфагену – не было причин излишне заострять на них внимание, но, надо полагать, этот вклад был достаточно весом, в первую очередь в том, что касалось войны на море.

Надо отметить, что значение войны для противоборствующих сторон было неодинаковым. В двух словах его можно охарактеризовать так: Рим выиграл больше, чем проиграл Карфаген. Пунийцы, несмотря на безусловно колоссальные потери (они, однако, коснулись в первую очередь финансов, поскольку в армии служили и гибли преимущественно иностранные наемники), не лишались возможности и дальше пользоваться всей прибылью, какую давала средиземноморская торговля. У них сохранялось право содержать армию и флот в соответствии с имеющимися средствами. По-настоящему тяжелой была утрата стратегически важных портов на Сицилии (которая, впрочем, никогда не принадлежала карфагенянам целиком). Победа римлян означала для пунийцев появление очень серьезного конкурента как в торговле, так и в претензиях на политическую гегемонию в регионе. Но, пожалуй, самым неприятным для пунийцев было то, что война вызвала к жизни зародыши тех бед, с которыми им пришлось столкнуться вскоре после ее завершения и которые чуть было не погубили их страну: подвластные Карфагену африканские племена были готовы при первой же возможности отомстить за ужасы подавления их последнего восстания, и в то же время незаметно складывалась ситуация, которая повлекла за собой опаснейший солдатский мятеж. Необходимо тем не менее учитывать, что во многом эти проблемы явились прямым следствием политики карфагенского правительства и могли быть предотвращены при более разумном руководстве. И, наконец, нельзя забывать о том, что само по себе поражение в войне должно было неминуемо привести к политической нестабильности и обострению борьбы за власть, участие в которой вследствие возросшего значения армии могли принять и наиболее амбициозные полководцы. Пережив одно испытание, Карфаген должен был готовиться к преодолению новых.