Владимир Лопухин - Записки бывшего директора департамента министерства иностранных дел

Поклеив тарифы, проверив расчет нескольких серий проездных билетов, я переходил в служебные часы, когда не было работы, к решению ребусов, шарад и других головоломок из «Петербургской газеты» [97], прислушивался к беседам сослуживцев, изредка и сам участвуя в них. Смеялись, шутили, пока не появлялся Бяловеский. Тогда разговоры умолкали. Чиновники зарывались в бумаги, как застигнутые за шалостями школяры.

Осенью в Крыму неожиданно, после недолгой болезни, скончался император Александр III. В департаменте нас приводили к присяге новому царю Николаю II. Вслед за похоронами Александра III, состоявшимися в Петербурге в Петропавловском соборе, Николай II вступил в брак с принцессой Гессен-Дармштадтской Алисой (имп<���ератрица> Александра Федоровна) [98].

На службе в Департаменте железнодорожных дел я чувствовал себя умеренно хорошо. Стали поговаривать, что особенно приятно, а по размеру содержания и более выгодно служится в Департаменте торговли и мануфактур, где директором был в ту пору модный, даровитый, кипучей деятельности человек – В. И. Ковалевский.

Я был вхож к сенатору В. В. Калачеву, играя с ним в винт, когда не составлялось для него лучшей партии. Однажды пришлось играть с зашедшим к Калачеву В. К. Плеве, бывшим в ту пору государственным секретарем. Не помню, кто был четвертый. По молодости моей и скромности положения присутствие Плеве меня немало смутило, и играл я плохо. Калачев дулся и ворчал. Любопытно, как сделал В. В. Калачев свою карьеру. Ловкий оппортунист, он из либеральных предводителей дворянства пробрался в царствование Александра III в губернаторы и был губернатором весьма реакционным сначала в Харькове, а потом в Костроме, куда просил его перевести вследствие испугавших его в Харькове беспорядков. В Костроме позастрял. Стал мечтать о высших должностях в Петербурге. Случилось, что освободился пост директора Департамента земледелия. Решили взять не бюрократа, а испытанного сельского хозяина. Министру Островскому рекомендовали действительного знатока сельского хозяйства, рязанского крупного помещика и земского деятеля, брата Виктора Васильевича Калачева – Владимира Васильевича. Но Островский перепутал. Провел назначение не Владимира Васильевича, а губернатора Виктора Васильевича, знакомого с сельским хозяйством лишь постольку, поскольку сумел промотать не только собственное имение, но и земли и большое состояние своей жены. Назначенный директором Департамента земледелия по ошибке, В. В. Калачев на этой должности по некомпетентности не засиделся и был вскоре переведен в Сенат, а затем, благодаря умело использованным связям, в Государственный совет. Так вот этот самый В. В. Калачев предложил мне переговорить с В. И. Ковалевским и просить его взять меня в Департамент торговли и мануфактур. Хлопоты Калачева увенчались успехом. Я был назначен весною 1895 г. в делопроизводство по устройству Всероссийской выставки 1896 года в Нижнем Новгороде [99]. Содержание мое сразу повысилось до 100 р. в месяц. Начальником делопроизводства был Иван Николаевич Лодыженский, пожилой, маленький, редко некрасивый, но умный и образованный человек, говоривший и писавший на нескольких европейских языках, имевший все данные для крупной бюрократической карьеры, но ее не сделавший по причинам, доподлинно оставшимся мне неизвестными. Вредили ему, вероятно, его весьма дурной характер и, по-видимому, что-то в его прошлом, связывавшее его, между прочим, с Ковалевским, в молодости пострадавшим за «красноту» и сидевшим в крепости [100].

В выставочном отделении я попал на спешную, кипучую работу преимущественно редакционного свойства. Приходилось редактировать журналы выставочной комиссии и ее подкомиссий и писать исполнения по журналам. Работы было много. Постепенно я отходил от переменных звезд С. П. Глазенапа. Искал оправдания в том, что интересовала меня преимущественно теоретическая часть астрономии – небесная механика, отнюдь не составлявшая специальности С. П., преимущественно популяризатора-астронома и в некоторой степени астронома-практика. Но хозяином кафедры был С. П. Хочешь не хочешь, ориентируйся на него. А к практической астрономии я склонности не имел. Не примиряла меня с работою при С. П. и оценивавшаяся мною лишь с комической стороны сантиментально-поэтическая его настроенность. В результате я окончательно отошел от астрономии, которую мне навязывали взамен астрономии, которую я любил и которою занимался в бытность мою студентом под руководством профессора Жданова, впоследствии попечителя Московского учебного округа. Однако мне не раз пришлось, особенно в старости, пожалеть о проявленном мною в этом случае малодушии. Как ни неблагоприятно сложились обстоятельства, можно и должно было претерпеть и выждать, не сходя с лучшего в жизни пути научной деятельности.

Возвращаясь к воспоминаниям о службе и о людях, с которыми она меня свела, упомяну, что помощником Лодыженского по его должности заведующего временным выставочным делопроизводством при Департаменте торговли и мануфактур был некто Бобовкин. Делопроизводителей было 6 – Бильбасов, Депрерадович, Мей, Фелькнер, фон Крузе, я – шестой . Я был последний по времени назначения. Прикомандирован был к делопроизводству и состоявший одним из младших чиновников особых поручений при министре финансов камер-юнкер С. Т. Филиппов – сын государственного контролера, весьма в свое время популярного Тертия Ивановича Филиппова. Бобовкин не справлялся с редактированием журналов комиссий и наиболее сложных делопроизводственных бумаг, перегружая этим работу Лодыженского. Притом он отличался крайнею рассеянностью и неаккуратностью в ведении делопроизводства. В результате очередной оплошности, переполнившей чашу терпения злого и раздражительного Лодыженского, Бобовкин был смещен и, хотя по времени поступления я был последним вступившим в делопроизводство, Лодыженский настоял на замене Бобовкина [101]мною. Для меня новое назначение представлялось большим служебным успехом. Не говоря о иерархическом повышении, я выиграл вдвое на жаловании – со 100 рублей в месяц до 200 рублей.

Выставке я обязан встречами и знакомством со многими известными в ту пору людьми, в том числе с людьми выдающимися. Организация и заведование художественно-промышленным отделом выставки были поручены писателю Д. В. Григоровичу, морской отдел – адмиралу Скрыдлову, отдел русского Севера – П. П. Семенову-Тянь-Шанскому и т. д. Генеральным комиссаром намечался председатель Русского технического общества М. И. Кази, не попавший на эту должность вследствие происков нижегородского губернатора, бывшего с<���анкт>-петербургского градоначальника генерала Баранова. Комиссаром был назначен скучный, бездарный В. И. Тимирязев, бывший в то время русским финансовым агентом в Берлине, а впоследствии, в годы кризиса власти, дважды пробравшийся на короткие сроки на пост министра торговли. Кази все же не оставил выставки и принял живое участие в ней. В организации выставки участвовал и член совета Министерства финансов Д. Ф. Кобеко, впоследствии член Государственного совета и директор Публичной библиотеки. Строителем выставки был близкий к С. Ю. Витте инженер путей сообщения Э. К. Циглер, помощником генерального комиссара – помощник начальника Монетного двора инженер Добронизский. Со всеми этими людьми приходилось часто встречаться и беседовать. По выставочным же делам довелось встретить Д. И. Менделеева. Познакомился и с известным оперным певцом Н. Н. Фигнером, с певцом и учредителем известного русского хора Агреневым-Славянским, видными представителями русского купечества Бугровым, С. Т. Морозовым, Крестовниковым и многими другими.