Владимир Ярославцев - Нравственное правосудие и судейское правотворчество

Процедура суда над «соблазнителем» (месситом),т. е. лицом, которое покушается на чистоту религии, была подробно описана в Талмуде. Когда в отношении человека имелись подозрения в том, что он осуществляет соблазн, подговаривали двух свидетелей и прятали их за перегородкой, а затем устраивали так, чтобы заманить обвиняемого в комнату по другую сторону перегородки, где его слова были бы услышаны не видимыми ему свидетелями. Возле него зажигали две свечи для того, чтобы бесспорно подтвердить, что свидетели «видели его». Подозреваемого заставляли повторить богохульство, после чего предлагали отречься от своих убеждений. Если он отказывался, свидетели, слышавшие его слова, подтверждали это перед судом. Признанного виновным по решению суда побивали камнями.

Синедрион собрался у Каиафы (Матф. XVI. 57; Марк. XIV. 53; Лука. XVII. 66). Заранее подготовленные свидетели явились согласно строгой процедуре Талмуда и привели роковые слова, действительно произнесенные Иисусом: «Я разрушу храм Божий и снова воздвигну его в три дня». По Закону хула против храма Божия являлась хулой против самого Бога (Матф. XXIII. 16 и др.) и каралась смертью посредством побивания камнями. Поскольку Иисус отказался прокомментировать свое богохульное высказывание, раздраженный Каиафа, заклиная его именем Божьим, приказал: «Скажи нам, Ты ли Христос, Сын Бога благословенного?» «Ты справедливо сказал, был ответ Сына Божия, отныне узрите Сына человеческого, сидящего одесную силы Божией, и грядущего на облаках небесных». И довольный Каиафа делает вывод: «Он богохульствует, на что еще нам свидетелей! Вот, теперь вы слышали богохульство Его» [152] Цит. по: Христос перед судом Пилата. С. 26, 27. . Члены синедриона признали его заслуживающим смертной казни. Следует заметить, что некоторые из них втайне сочувствовали Иисусу и воздержались от голосования или просто не явились на суд (Лука. XXIII. 50, 51). По закону не следовало осуждать преступника на смерть в одном заседании, а потому первосвященники провели повторное заседание синедриона. На вопрос: «Итак, Ты Сын Божий?» Он ответил: «Вы говорите верно, что это Я» [153] Там же. С. 30. . Разумеется, первосвященники вновь признали его виновным в богохульстве и подлежащим смертной казни.

Небезынтересен «коллективный портрет» первосвященников как судей высшего суда. «Во всем видна их набожность, и поднимающиеся по временам взоры как бы ищут неба. Но в то же время всякий, кажется, приметит, что в этих глазах тусклых, а у других сверкающих, проглядывается душа, изнуренная грехами или пылающая огнем жестокосердия и гордости. Все эти личности имеют вид смиренный; слова закона Божия нередко исходят из их уст; на лбу и на руках у них пергаментные листки исписаны все текстами Священного Писания. Как все это величаво! Какой поразительный вид праведности! Кажется, что эти судьи все делают только для Бога и по закону Божию; но увы! В этих лицемерах никто не находит правосудия и милости» [154] Там же. С. 29. .

Синедрион не имел права приводить в исполнение смертные приговоры (Иоанн. XVIII. 31), а без утверждения прокуратора Иудеи императорского легата Понтия Пилата приговор не имел и законной силы. Ознакомившись с обвинением, Пилат выразил неудовольствие, что его вмешивают в это дело (Иоанн. XVIII. 29). Как указывает Э. Ренан, «вплоть до разрушения Иерусалима римляне в своем управлении Иудеей принимали за правило не вмешиваться в религиозные распри евреев между собой» [155] Ренан. Э. Жизнь Иисуса. М., 1990. С. 264. . Однако Иисуса обвиняли также в том, что он присвоил себе титул «Царя Иудейского», чтобы восстановить против него римское государство, т. е. представляли как бунтовщика и государственного преступника.

Пилат спросил Христа, правда ли, что он Царь Иудейский (Матф. XXVII. 11; Марк. XV. 2; Лука. XXIII. 3; Иоанн. XVIII. 33). Иисус не отрицал, однако оговорился: «Царство мое не от мира сего», а затем объяснил характер своего царства – обладание истиной и возвещение ее (Иоанн. XVIII. 38). Именно в этом смысле и понял его Пилат, изучавший философию о правде и знавший пословицу «Тот царь, если кто поступает справедливо». И вышедши к иудеям, сказал им: ничего не нахожу виновного в этом человеке. «Когда вслед его выведен был и Иисус Христос, то Пилат, указывая на Него, еще повторил: я никакой вины не нахожу в Нем» [156] Христос перед судом Пилата. С. 36. .

Возможно, Пилат увидел в Иисусе религиозного мечтателя, но уж никак не государственного преступника. Как должностное лицо он имел полномочие отвергнуть смертный приговор, как представитель римского гражданского общества, воспитанный в духе уважения права и справедливости, он понимал, что для смертного приговора нет оснований, однако как судья (а именно в этой роли выступал прокуратор на данной стадии процесса, можно даже сказать, как судья кассационной инстанции) не нашел в себе мужества отвергнуть приговор синедриона. Проявив малодушие, Пилат снял с себя ответственность, на что как прокуратор не имел права, пытался «отклонить от себя суд и осуждение на смерть Невинного» [157] Там же. С. 37. : сначала направил Христа как возмутителя спокойствия к Ироду, правителю Галилеи, а когда Ирод отослал Христа обратно, передал его на «суд толпы» (допустив тем самым еще одно нарушение: самосуды давно были запрещены законами Римской империи, и не знать этого римский вельможа не мог).

В те времена, как известно, существовал обычай отпускать («отдавать народу») одного из осужденных по случаю праздника Пасхи, и Пилат предложил отпустить «Царя Иудейского». Однако первосвященники, почувствовав угрозу своему коварному замыслу, стали подговаривать толпу (Матф. XXVII. 20; Марк. XV. 11) в пользу другого осужденного, ожидавшего смертной казни за совершение убийства, по прозвищу Варрава и по странной случайности также носившего имя Иисус. «Суд толпы», как правило, не является справедливым, мнение толпы основывается не на законе и фактах, а на сиюминутном, эмоциональном порыве, которым можно искусно управлять, чем и воспользовались первосвященники. Поднялся крик: «Отпусти нам не этого, а Иисуса Варраву», что и сделал Пилат.

Таким образом, именно «судом толпы», по существу, был утвержден приговор синедриона, а также определен вид казни – распятие на кресте. Это противоречило Моисееву Закону, осужденного на смерть следовало побить камнями, распятие же было римским способом казни, предназначенным для рабов и игравшим роль «усилителя бесчестия» для преступника. «Надлежало Пилату произнести наконец и смертный приговор на Узника, Которого он не мог защитить; но как теперь защититься самому, хотя несколько, от обличения совести? Горькая мысль не отступала от него, что он осуждает на смерть совершенно Невинного» [158] Указ. соч. С. 50. . Тогда слабый духом Пилат решился обратиться к обряду омовения рук (который у иудеев символизировал отсутствие вины в пролитии крови человека, найденного убитым – Второзак. XXI. 6) и тем самым снять с себя ответственность за участие в осуждении Иисуса на смерть, переложив ее на толпу, ответившую ему криком: «Кровь его на нас и наших детях» (Матф. XXVII. 24, 25).