Владислав Груздев - Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 1. Общие положения

Отсюда видно, что понятия материально-правового требования-возможности и притязания полностью совпадают; требование-действие и притязание – различные понятия, хотя и взаимосвязанные, поскольку действительное, обоснованное требование-действие вытекает из материально-правового требования-возможности (притязания).

В силу ст. 2 ГПК РФ (ч. 1 ст. 2 АПК РФ) одной из задач гражданского (арбитражного) судопроизводства является защита не только прав, но и охраняемых законом ( законных ) интересов [20]участников общественных отношений.

Категория законного интереса находит в доктрине далеко не самое однозначное понимание. Весьма показательно в этом смысле следующее высказывание, имеющее более чем сорокалетнюю историю: «Нужно либо доказать, что никаких защищаемых законом интересов, помимо субъективных прав, не существует, а поэтому использование во многих актах… понятия «охраняемый законом интерес» ошибочно, либо, признав правомерность этого понятия, подвергнуть его исследованию как в общетеоретическом плане, так и в сфере отраслевых дисциплин» [21].

Решение данной проблемы необходимо производить, отталкиваясь от следующих отправных начал.

Во-первых, принципиального значения в том, какой именно родовой термин употребить для определения понятия законного интереса – «стремление» [22], «возможность блага» [23], «юридическая дозволенность» [24]и т. п., нет. В любом случае речь идет об осознанной потребности, стимулирующей человеческое поведение (стремление) к ее удовлетворению. В свою очередь, удовлетворение дозволенным поведением осознанной потребности приносит заинтересованному лицу несомненную выгоду (благо, пользу).

Во-вторых, интересы личности, как и сама личность, по существу, безграничны. Поэтому задача цивилистики видится в очерчивании круга тех интересов, нарушение или оспаривание которых допускает применение мер гражданско-правовой защиты. Словом, необходимо определить область существования законного интереса как объекта гражданско-правовой защиты.

Ошибочно отыскивать охраняемый законом интерес в плоскости процессуального права [25].

О законном интересе как об объекте защиты упоминается в Конституции Российской Федерации (ч. 2 ст. 36 и ч. 3 ст. 55), ГК РФ (см., напр., абз. 2 ст. 13, ст. 31, п. 2 и 3 ст. 36, п. 1 ст. 55, п. 3 ст. 152 и т. д.), а также во многих иных нормативных актах преимущественно материально-правового характера (см., напр., абз. 2 п. 1 ст. 7 СК РФ, п. 2 ст. 1 ЖК РФ). Кроме того, признание охраняемого законом интереса процессуально-правовой категорией повлечет за собой фактическую утрату ею своей самостоятельности. В частности, останутся без объяснения и правовой защиты многие интересы, не имеющие к судопроизводству никакого отношения. Сказанное не означает отрицания возможности существования процессуальных интересов, защищаемых процессуальными же способами. Однако объектом гражданско-правовой защиты выступают интересы в сфере общественных отношений, составляющих предмет гражданского права и иных материально-правовых отраслей [26].

В юридической литературе при исследовании понятия законного интереса нередко прибегают к его онтологической интерпретации (объективная, субъективная, объективно-субъективная концепции интереса) [27].

Указанные концепции по-разному определяют природу интереса. И хотя выяснение того, каким продуктом – общественного бытия, сознания или осознанного бытия – является интерес, должно производиться за пределами юридического анализа, в целях формирования пригодного для правоприменительной практики представления о законном интересе обращение к философским аспектам проблемы неизбежно.

Трактовка интереса как объективного явления, связанного исключительно с бытием предмета [28], неприемлема для частного (в том числе гражданского) права. Из абз. 1 п. 1 ст. 2 ГК РФ следует, что гражданским законодательством регулируются имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников (абз. 1 п. 1 ст. 2 ГК РФ). Поэтому к числу основных начал цивилистической отрасли относится принцип диспозитивности, согласно которому граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют свои права, в том числе право на судебную защиту. Соответственно, гражданско-правовой защите подлежат интересы конкретной личности ( индивидуальные интересы ), а не интерес общности, данный объективно и определяемый ее природой и условиями существования. Коллективные интересы , к числу которых относятся и статусные интересы , определяемые принадлежностью лица к известной социальной группе (интересы несовершеннолетних, интересы неопределенного круга лиц и т. п.), либо только учитываются в правоприменительной деятельности при разрешении юридических конфликтов (см., напр., ст. 566, 663, абз. 2 п. 2 ст. 1065 ГК РФ), либо выступают объектом публично-правовой защиты (например, при предъявлении государственным органом в случае, предусмотренном федеральным законом, иска в защиту публичных интересов).

Вместе с тем признание интереса исключительно продуктом деятельности человеческого мозга лишает рассматриваемое явление способности выступать объектом юридической защиты – защитноспособности , так как психологические процессы принципиально недоступны праву. В этом смысле трактовка законных интересов в качестве стремлений [29]требует уточнения, которое позволяло бы правоприменителю устанавливать наличие нарушенного (оспоренного) интереса на основании объективных данных.

Кроме того, охранительные гражданско-правовые отношения в первую очередь нацелены на устранение неблагоприятных последствий допущенного нарушителем деяния, приобретая в связи с этим, как правило, восстановительный характер. Интерес же, если его понимать исключительно в качестве стремления, вряд ли может быть восстановлен, поскольку любой психологический процесс, имеющий строгие временные рамки, необратим. При таких условиях применение гражданско-правового инструментария становится весьма проблематичным.

Наконец, использование в целях юридического исследования субъективной концепции интереса не позволяет объяснить, каким образом могут быть нарушены без физического уничтожения лица его стремления, не сообразующиеся с той жизненной ситуацией, в которой это лицо находится. В том-то все и дело, что когда речь идет о нарушении или оспаривании интереса, имеется в виду вторжение нарушителя в реальные условия, в которых находится заинтересованное лицо.

Во-первых, стремлению, находящемуся в субъективной сфере, следует давать объективную оценку. В частности, для того, чтобы установить, подлежит ли интерес защите, необходимо исследовать обстоятельства, в которых находилось лицо в момент нарушения или оспаривания данного интереса. Иными словами, надлежит выяснить, мог ли быть удовлетворен в конкретной жизненной ситуации тот интерес, о защите которого идет речь.