Виталий Рябчук - Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование

Статья 277 Уложения устанавливала, что в случае совершения ряда преступлений, в том числе и государственной измены, при особых обстоятельствах, например, перед началом войны или при «внутренних смятениях», виновное лицо может быть подвергнуто конфискации «всего родового или благоприобретенного имущества» [34] Там же. .

Согласно статье 278 Уложения предусматривалось наказание за выдачу государственной тайны иностранному государству, не являющемуся враждебным Российской империи. Объективная сторонадеяния включала также сообщение тому же государству планов крепостей, иных укрепленных мест, гаваней, арсеналов, а равно публикацию таких планов без разрешения правительства. Таким образом, публикация секретных сведений рассматривалась как один из видов их выдачи иностранному государству. Субъектомпреступления мог выступать российский подданный. В статье 278 говорилось:

278. Кто из российских подданных откроет какую-либо государственную тайну иностранным, хотя и не враждебным с нем, державам, или сообщит им планы крепостей или иных укрепленных мест, или гаваней, портов, арсеналов, или публикует сии планы без дозволения правительства, тот за сие приговаривается: к лишению всех прав состояния и к ссылке на поселение в отдаленнейших местах Сибири, а буде он по закону не изъят от наказаний телесных, и к наказанию плетьми чрез палачей в мере, определенной статьею 22 сего Уложения для первой степени наказаний сего рода » [35] Там же. – Статья 22 Уложения в качестве первой степени наказания предусматривала ссылку на поселение в отдаленнейших местах Сибири, а также наказание плетьми от двадцати до тридцати ударов (см.: Там же. С. 178). .

В статьях 279–282 Уложения рассматривались деяния, которые, с позиций современного уголовного права, не могут оцениваться как государственная измена, а именно:

– тайная переписка с правительствами иностранных государств, не представляющая вреда для России (статья 279);

– тайная переписка с подданными неприязненных государств без намерения повредить России, содержащимися в которой сведениями может воспользоваться неприятель «для успеха своих предприятий против России» (статья 280);

– нападение российского подданного в мирное время на жителей иностранных государств (статья 281);

– оскорбление дипломата иностранного государства (статья 282) [36] Там же. С. 238–239. .

В комментариях к Уложению утверждается, что в этом законодательном акте ответственность за шпионаж предусматривалась только в условиях войны. Отмечается также, что ответственность за шпионаж в мирное время была установлена лишь в 1892 году [37] См.: Там же. С. 352. . Эта точка зрения представляется не вполне обоснованной, хотя в 1892 году действительно уголовное законодательство получило такое дополнение. Как было показано, статья 278 Уложения предусматривала наказание за сообщение иностранным государствам, в том числе и дружественным, государственной тайны либо планов крепостей и другой оборонной информации. Полагаем, что указанные действия представляют собой либо шпионаж, либо выдачу государственной тайны иностранному государству, в связи с чем следует признать, что ответственность за это преступление, согласно Уложению, могла наступать как в военное, так и в мирное время.

Что касается ответственности за шпионаж, то 20 апреля 1892 года был принят закон о наказуемости государственной измены, совершаемой путем шпионажа, согласно которому были внесены изменения в статьи 256, 256-1 и 256-2 Уложения о наказаниях в редакции 1885 года. Образцом для этого закона послужило германское и французское уголовное законодательство.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в соответствии с пунктом 1 статьи 275 Уложения ответственность за государственную измену несли не только российские подданные, но и иностранцы. Лишь за отдельные формы государственной измены предусматривалась ответственность специальных субъектов: подданных России, дипломатических представителей или ответственных чиновников.

Как отмечается в комментариях к Уложению, в этом нормативном правовом акте государственные преступления, в том числе и объединенные в комментируемых статьях, не получили достаточно четкого юридического определения. Установленные тяжкие наказания не всегда соответствовали тяжести содеянного и мере участия отдельных лиц в совершении преступления [38] См.: Там же. С. 352–353. .

Полагаем, что следует остановиться и на статьях 354–357, включенных в главу седьмую «О недозволенном оставлении Отечества». Эти статьи устанавливали наказание за нарушение действовавшего в России разрешительного порядка выезда за границу. Право поступления на службу в иностранном государстве, предоставленное российскому дворянству еще Жалованной грамотой 1785 года, могло быть реализовано лишь с разрешения правительства. Вопросы въезда и выезда решались Третьим Отделением собственной его императорского величества канцелярии и Министерством внутренних дел. Устав о паспортах устанавливал сроки заграничных паспортов от 5 до 7 лет.

Статья 354 Уложения 1845 года квалифицировала недозволенное оставление Отечества с поступлением на службу к иностранному правительству или с переходом в иностранное подданство как тяжкое преступление, которое наказывалось лишением всех прав состояния и вечным изгнанием из пределов России. Вместе с тем следует отметить, что это деяние не считалось государственной изменой, на что указывает и местоположение комментируемой статьи. Согласно статьям 355 и 356 наказанию подлежали также лица, не вернувшиеся в Россию по вызову правительства или нарушившие сроки разрешенного пребывания за границей. Статья 357 Уложения карала подстрекательство к переселению за границу. Подстрекательство, обращенное к военнослужащим или отдаваемым в рекруты, каралось более строго – лишением прав состояния и ссылкой в Сибирь на поселение, а для лиц, «не изъятых от телесных наказаний», – и наказанием плетьми.

Дальнейшее развитие российское уголовное право, в том числе и в области ответственности за государственную измену, получило в Уголовном уложении 1903 года. Оно представляет собой последний по времени принятия фундаментальный законодательный акт Российской империи в области материального уголовного права. В истории его создания, содержании и судьбе отчетливо отразились как особенности последних десятилетий существования Российского государства в целом, так и организация законотворческой деятельности, осуществлявшейся в это время преимущественно бюрократическим путем, но опиравшейся на начальной – законопроектной – стадии на науку [39] См.: Российское законодательство X–XX веков. В 9 томах. Том 9: Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. М.: Юридическая литература, 1994. С. 240. . Так, в разработке проекта Уложения активное участие принимали видные российские юристы – профессора Н. С. Таганцев, И. Я. Фойницкий, Н. А. Неклюдов, В. К. Случевский.