И. Козочкин - Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования

Несмотря на то, что, по мнению американских ученых, создание судами новых преступлений – «дело прошлого» [282] Jeffris J. Legality vagueness and the construction of penal statues // 71 Va. (если это и так, то недалекого прошлого), во-первых, в штатах, где преступления общего права не отменены, суды это делать могут, а, во-вторых, в ходе рассмотрения конкретных дел они нередко расширяют определения существующих преступлений, в том числе и статутных. [283] Например, суд штата Оклахома расширил понятие «человеческое существо», включив в него такой признак, как жизнеспособный плод, появившийся на свет мертвым (Hughes V. State, 868 P.2d 730 (Okla. Crim. App. 1994)). C другой стороны, некоторые суды, опираясь на «статуты о рецепции», исключают отдельные преступления общего права из числа уголовно наказуемых деяний, когда считают их не соответствующими современным или местным условиям или обстоятельствам.

На федеральном уровне преступлений общего права нет: создание таких преступлений Верховный суд запретил еще в 1812 г. [284] United States V. Hudson and Goodwin, 11 U.S. (7 Crunch) 32, 3 L.Ed. 259 (1812). Однако ни одним своим постановлением он не затронул право судов (естественно, там, где оно сохранено) объявлять то или иное деяние преступлением. Более того, Конгресс предусмотрел возможность применения общего права, в том числе для создания новых преступлений, в Округе Колумбия (ст. 45-401 УК), для которого он принимает законы, а также на федеральных территориях, где по причине отсутствия соответствующего федерального статута, в силу ст. 13 раздела 18 СЗ, может по аналогии применяться право (в том числе общее право) соответствующего штата. [285] LaFave W. Criminal law. West, St. Paul, MN, 2003. P. 76–77.

В зависимости от того, требуется ли для возложения уголовной ответственности за совершенное деяние наступление какого-то указанного в его определении материального вреда (последствий) или нет, уголовные правонарушения подразделяются на «преступления результата» (result crimes) и «преступления поведения» (conduct crimes). Рассматривая вопросы ответственности за неоконченные посягательства (покушение, сговор и подстрекательство) по Примерному УК (ст. 5.05), П. Робинсон пишет, что причинение вреда в результате их совершения не имеет значения и ответственность за них «зависит только от поведения деятеля и его виновного психического состояния». [286] Robinson P. Criminal law. Aspen law & business, N.Y., 1997. P. 615.

Если иметь в виду такой критерий, как вина (виновность), то в американском уголовном праве помимо посягательств виновной ответственности есть посягательства так называемой строгой ответственности (strict liability), [287] Иногда эта ответственность именуется не строгой, а абсолютной (absolute), как, например, в Примерном УК (ст. 2.05) или в УК штата Пенсильвания (ст. 303). когда лицо подвергается наказанию за сам факт причинения вреда, т. е. без установления вины.

Несмотря на то, что институт строгой ответственности многими современными американскими учеными подвергается заслуженной критике и, по мнению авторов Комментария к Примерному УК, этот

Кодекс «осуществляет фронтальную атаку на… строгую ответственность в уголовном праве», [288] American law institute (ALI). Model penal code and commentaries. Part 1: General provisions. Philadelphia, 1985. P. 282. – Хотя полностью посягательства строгой ответственности из уголовно-правовой сферы в Примерном УК не исключаются: такая ответственность возможна в случае совершения нарушений (ст. 2.05). данный институт закреплен в уголовном законодательстве штатов [289] См., например: ст. 15.10 УК Нью-Йорка, ст. 501.050 УК Кентукки или ст. 13А-2-3 УК Алабамы. и по общему правилу признается Верховным судом не противоречащим Конституции. [290] См., например: United States V. Balint, 258 U.S. 250 (1922). Одни из аргументов в пользу его сохранения, а следовательно, и преступлений строгой ответственности, – незначительные санкции за их совершение. В целом это так, но есть преступления, фактически (полностью или частично) подпадающие под действие института строгой ответственности, наказания за которые весьма суровы, например, так называемое статутное изнасилование может караться длительными сроками тюремного заключения, а фелония – тяжкое убийство в ряде штатов – вплоть до смертной казни. [291] Подробнее об этих преступлениях см. в гл. 1 раздела III данной работы.

В отличие от уголовно-правовой доктрины стран континентальной Европы в работах американских юристов слабо разработана еще одна классификация – деление преступлений на общеуголовные и политические. Это, по-видимому, является следствием того, что уголовное законодательство США по существу обходит молчанием этот вопрос. В ст. 3185 ч. II раздела 18 СЗ упоминается понятие «посягательство политического характера», но его содержание не раскрывается. Упоминается оно также в договорах об экстрадиции, заключенных США с иностранными государствами, в основном в связи с оговоркой о том, что не допускается выдача лиц, обвиняемых в совершении политических преступлений. В соответствии с формулой, получившей признание в судебной практике, политическим является «любое преступление, совершенное в ходе или как следствие гражданской войны, восстания или политических волнений» [292] Законодательство зарубежных стран. Обзорная информация. Вып. 134: Законодательство основных капиталистических государств о выдаче преступников. М., 1977. С. 21–22. . Однако удовлетворительным такое определение признать нельзя. Чрезвычайно узкая трактовка «политического преступления» позволяет правящим кругам США, во-первых, многих подлинных борцов за гражданские права, членов прогрессивных общественных организаций, участников не санкционированных властями митингов и демонстраций рассматривать как уголовных преступников со всеми вытекающими отсюда последствиями, а во-вторых, и как следствие этого, делать заявления о том, что в Соединенных Штатах нет политических заключенных. Возможно, это и так, но еще в 1984 г. Э. Янг, тогдашний постоянный представитель США в ООН, заявил, что в стране насчитываются «тысячи политических заключенных» [293] Правда. 1984. 31 авг. .

Уголовному праву США не известно общее понятие состава преступления. Традиционно считалось и считается (в доктрине и судебной практике), что уголовная ответственность наступает при доказанности наличия двух конститутивных элементов преступления – actus reus (преступное деяние) и mens rea (виновное состояние ума). Пришедшие из английского права, эти элементы пустили глубокие корни на американской почве.

До середины ХХ в. вопросы оснований уголовной ответственности в американском уголовном законодательстве по существу оставались неурегулированными. В нашей юридической литературе отмечается, что в уголовных кодексах большинства штатов отсутствовали общие определения признаков объективной и субъективной стороны преступления. Это особенно отразилось на понятии mens rea. Используемая для обозначения «виновного состояния ума» терминология характеризовалась чрезвычайным многообразием, запутанностью и противоречивостью. [294] Никифоров Б. С., Решетников Ф. М. Современное американское уголовное право. М., 1990, С. 44–45. – Сайр сравнивал mens rea с хамелеоном, меняющим окраску в зависимости от окружающей обстановки (см.: Sayre F. The present signification of mens rea in the criminal law // Harvard legal essays. 1934. P. 399, 402).