Владислав Бачинин - Социология

Создатели Нового Завета высказываются по всем важнейшим социально-философским, этико-правовым и религиозно-экзистенциальным вопросам, волновавшим культурное, нравственное, правовое сознание людей переходной исторической эпохи. Они говорят о добре и зле, власти и подчинении, государстве и личности, насилии и воспитании, долге и ответственности, пороке и злодеяниях.

Ведущая социально-религиозная идея Нового Завета имеет вид констатации, характерной своей категоричностью: «Мир лежит во зле». В ней – неприятие этого мира и мечта о мире ином, где царили бы добро и справедливость. Значительная часть зла проистекает от государства и его неправедной власти над людьми. Для творцов Нового Завета это в первую очередь Римское государство. Жестокое и бесчеловечное, погрязшее в разврате и преступлениях, казнившее Христа, оно вызывает у них неприязнь и отвращение. В Апокалипсисе языческий Рим именуется «Вавилонской блудницей». Иоанн Богослов пишет, что этот современный ему «Вавилон» «сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу», что он «яростным вином блудодеяния своего напоил все народы». Под властью такого государства мир обречен «лежать во зле», но Господь осудил Рим за его преступления, и он обречен.

Наряду с негативным отношением к государству в Новом Завете присутствует и другой мотив. Так, апостол Петр в своем первом послании настаивает на необходимости быть покорным властям: «Итак, будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа: царю ли как духовной власти, правителям ли как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, ибо такова есть воля Божия… Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите. Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым». К повиновению государству призывал и апостол Павел.

Эти две модели отношений человека и государства дополняются в Новом Завете еще одной, третьей. Образу Рима, погрязшего во зле, противостоит образ идеального государства, обозначаемого словами «Царство Божие», «Град Божий», «Новый Иерусалим». Своеобразным зародышем этого идеального будущего государства являлась, по убеждению первых христиан, церковная община с присущим ей особым складом нравственных отношений. Внутри нее нет места антагонизмам, насилию, преступлениям, поэтому она не нуждается во вмешательствах полиции и судей. Аналогичным образом и в идеальном государстве не будет в них нужды, поскольку там станут безраздельно господствовать правда и справедливость. Мир, где «не о себе только каждый заботится, но каждый о других», будет царством безупречного правопорядка и социальной гармонии.

Из исходной евангельской посылки «Мир лежит во зле» вытекает еще одно важное этическое следствие, суть которого в том, что человек, живя в немилосердном к нему мире, отнюдь не обречен на прозябание во тьме и ничтожестве. У него есть шанс вырваться из плена зла и возродиться к истинной, нравственной жизни. Этот шанс ему дает учение Христа: если твердо следовать заветам Сына Божьего, возможность духовно-нравственного возрождения становится реальностью.

Христианство предложило новую шкалу социально-этических ценностей, утверждая принципы всеохватной любви, всепрощения и непротивления. Вместе с тем Христос говорил, что он пришел не нарушать Закон, а исполнить его. Это значило, что предлагаемые им нормативно-ценностные принципы не отвергали тех положительных начал нравственности и правопорядка, которые уже существовали в человеческом обществе. Экономика, торговля, судопроизводство, при всех сопутствующих им недостатках и издержках, не подлежали ни разрушению, ни отмене. Христос призывал лишь к тому, чтобы существующие социальные отношения между людьми в максимальной степени подчинялись религиозно-нравственным началам. Христианское сознание не допускает сомнений в правильности новозаветной иерархии критериев и оценок. Во взглядах на социальную жизнь оно теократично: для него наилучшая форма социального устройства – это государство, признающее духовный приоритет церкви и подчиняющее ее требованиям всю свою практическую деятельность. Его нормы и принципы носят абсолютный характер, указывая на незыблемые запреты и безусловные ценности. Они свидетельствуют о том, что человек не может жить в мире, где все относительно и опираться лишь на договорные основания, сформулированные самими людьми. Так, право заимствует принцип абсолютности из сфер религии и нравственности, с которыми оно тесно связано и которые издавна культивируют область духовно-практических отношений человека с абсолютными ценностями и нормами. Когда естественно-правовым императивам сообщается абсолютный характер, это означает, что они перестают нуждаться в доказательствах, обретают догматический статус.

Систему таких абсолютных естественно-правовых ценностей, как жизнь, личность, свобода, достоинство, венчает сверхабсолют – Бог. Без Него они утрачивают в человеческом сознании свою абсолютность и становятся относительными, а значит беззащитными перед критическими и скептическими выпадами.

На протяжении последующих веков христианство благодаря миссионерской активности его апологетов распространилось на север Европы, пришло в жизнь германских племен. Нордическая мифология воинственных германцев с присущим ей внутренним динамизмом и трансгрессивными порывами к безграничному обнаружила способность сопрягаться с христианскими идеями и образами. Как отмечал Р. Гвардини, нордический фермент, успевший в средние века пропитать все европейское социальное пространство, соединился с христианской устремленностью к беспредельности. Так возник особый тип западной, романо-германской духовности.

В последующие века христианство обрело множество интерпретаций и ответвлений. Некоторым из них удалось организационно оформиться в самостоятельные направления. В результате образовались три его наиболее крупные ветви. Романское понимание учения Христа обрело вид католицизма. Его греко-славянское толкование оформилось как православие. А северогерманское понимание обернулось утверждением и распространением протестантизма.

Исходные идеи и образы христианского вероучения проходили через разные социокультурные фильтры. Шел процесс раскрытия неисчерпаемой многозначности его базовых, основополагающих смыслов. Изначально полифоничные, открытые и предрасположенные к различным интерпретациям, они инициировали и по сей день продолжают стимулировать духовно-интеллектуальные искания и наполнять жизнь христианского духа множеством драматических коллизий. Несмотря на то, что в этой жизни светлое переплелось с темным, что «на каждую мать Терезу находился свой Великий Инквизитор» (М. Рьюз), что миллионы людей спаслись именем Христа, а многие были погублены во имя его, христианство не угасло. И причина этого заключается в том, что христианство не является рядовой системой воззрений, стоящей в одном ряду с другими религиями. Его место совершенно особое: это вершина религиозности, открывшаяся человеческому духу. К ней он долго пробирался сквозь различные формы верований, что походило на восхождение по склону горы. Потребовалось пройти длинный путь, преодолеть множество препятствий, накопить значительный религиозный опыт, прежде чем человеку открылся тот особый мир откровений, который ярким светом озарил его душу. Долго грезивший о бессмертии, жаждавший его, робко пытавшийся постичь его суть при помощи различных дохристианских идей и образов, предчувствовавший его возможность, но не знавший пути, ведущего к нему, человек в итоге получил возможность сказать: «Свершилось!». Дух обрел то, что искал. То, что дотоле представлялось в метафизическом мареве смутным, искаженным, приблизительным, засияло светом абсолютной истины с приходом Сына Божьего. Отпала необходимость во многих смысловых туманностях дохристианского религиозного опыта и в дальнейших мучительных исканиях.