Юрий Пуздрач - История российского конституционализма IX–XX веков

В 1305 г. в Нижнем Новгороде произошло событие, немыслимое с точки зрения старины. После того как в Костроме и Нижнем Новгороде народ, собравшийся на вече, по традициям вечевой старины судил бояр за произвол и побил их, нижегородский князь вернулся с татарами и перебил «вечников». Таким образом, с татарами приходит новое понятие о власти, которая господствует без всякого соглашения с народом. [52] См.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по истории русского права. СПб., 1883. С. 578.

Везде, кроме Новгорода и Пскова, умолк вечевой колокол – символ высшего народного законодательства, часто мятежный, но «любимый потомству славянороссов». [53] Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. С. 207. Слово «вече» потеряло прежде священное значение – собрание свободной земли; оно стало синонимом заговора, бунта, а слово «вечник» значило теперь то же, что и бунтовщик. Законного способа сопротивляться деятельности князя и боярства не стало. Позже даже Великий Новгород был вынужден поддаться силе [54] Это произошло в 1478 г., когда Новгородская земля была включена в состав Русского государства. Новгородская республика была уничтожена, а вечевой колокол, как один из символов ее независимости, был снят и отправлен в Москву. – историческая потребность в вечевом укладе, способном хоть в какой-то степени обуздать носителей власти, исчезла. Так рождалось единодержавие.

Наконец, с ликвидацией вечевого порядка ушло и чувство индивидуальной значимости, осознание человеком личного достоинства и свободы. Раболепство перед высшими, унижение низших стали нормой жизни общества и, к сожалению, качествами русского человека. Н. М. Карамзин писал, что одним из следствий татаро-монгольского ига явилось нравственное уничтожение людей: «Забыв гордость народную, мы научились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, более обманывали друг друга; откупались деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду, подверженные наглостям иноплеменных тиранов». [55] Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. С. 205.

Надо сказать, что такая характеристика стала уместной даже для свободных и некогда независимых людей. В борьбе с татарами выживали не те, кто открыто, с оружием в руках выступал против захватчиков, а позже против сборщиков дани, а те, кто хитрил, приспосабливался, проявлял безжалостность и беспринципность к собственному народу.

Сразу после завоевания Руси монголы фактически устранили традиционные формы управления территорией. На юго-западной Руси (Украине) монголы полностью убрали княжескую администрацию, заменив ее своим прямым управлением. [56] Речь идет о Переяславской, Киевской землях и Подолии. В Восточной Руси, а также в Галицкой, Волынской, Смоленской и Чернигово-Северской землях, монголы установили собственное правление наряду с княжеской администрацией. Даже в тех русских землях где князья остались у власти в качестве вассалов хана, монголы оставляли за собой право лично контролировать определенные местности и группы населения.

При этом административные возможности князей-вассалов были ограничены, так как ханы назначали собственных чиновников, которые, предварительно проведя перепись населения, самостоятельно осуществляли вербовку воинов и сбор налогов. [57] См.: Вернадский Г. В. Монголы и Русь. С. 221–222. То, что монголы практически изменили бытовавшие ранее на Руси основные принципы управления, косвенно подтверждает и тот факт, что иго «тяготело особенно только в продолжение первых 25 лет… уже в 1266 г. летописец извещает о его ослаблении… уже в конце XIII в исчезают баскаки и князья сами распоряжаются относительно выхода» (дани). [58] Соловьев С. М. Соч. Т. 2. С. 528.

Таким образом, сначала ослабив иго, а затем и передоверив князьям сбор дани и уйдя из Руси, монголы были уверены, что введенные ими порядки изменили организацию власти и управления настолько, что возврата к старому нет и их владычеству ничто не угрожает. Завоеватели рассматривали русскую землю как свою собственность, свой улус. [59] См.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по истории русского права. С. 578. Иными словами, русские князья восприняли монгольские методы управления и законодательство [60] См.: Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России. М., 1991. С. 23. как наиболее соответствующие их настоящим и будущим интересам.

Постепенно число экономически независимых и свободных людей сокращалось, для тех же, кто считался вольным, ограничивалась свобода передвижения. [61] См.: Дьяконов М. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб., 1910. С. 264–265. Даже бояре не обладали больше былой независимостью от князя, который всегда имел возможность лишить любого из них вотчины, свободы и даже жизни. [62] Более того, после возвышения Москвы число владетельных князей уменьшилось и власть централизованного государства по отношению к народу стала неограниченной. В связи с этим бояре утратили былую возможность действовать через князя на вече (власть народную) и влиять на князя, манипулируя городским собранием. Поземельное владение находилось в области княжения и зависело только от князя; лишь он определял, кому дать землю во владение и пользование, предоставить льготы, какие и на кого возложить дани и поборы. Поскольку бояре и слуги, как правило, были землевладельцами и увеличение числа собственных владений, получение льгот и выгод для своего хозяйства и торговой деятельности находились в полной зависимости от оценки качества их службы, усердия, личной лояльности и преданности.

На тех землях, которые не составляли вотчин и не были розданы во владение, князь держал черных, или тяглых, [63] Термин «тягло», по-видимому, имеет следующее значение. Как уже говорилось ранее, каждое славянское поселение стремилось к какому-либо посаду или городу. Одной из обязанностей поселения была еще и выплата податей. Во всяком случае, это слово стало обозначать исключительно податные обязанности. волостных людей – потомков тех, кто составлял раньше свободные сельские общины.

Именно тяглые несли основные тяготы уплаты дани, кроме которой имели еще массу обязательных работ, повинностей и поборов.

Несколько иное положение было у другой части крестьян – так называемых сирот, которые могли в определенное время уходить от одного владельца к другому. Сирота был, конечно, свободнее тяглого человека, но лучшим доказательством печального состояния сирот служит то, что они повсеместно закладывались в неволю, шли в законное рабство и свободой своей не дорожили. Впрочем, лучше им жилось, когда они селились не на тяглых землях, а на княжеских – в селах, не входивших в разряд тяглых волостей.