Олег Старков - Криминотеология

В ст. 121 УК РСФСР 1922 г. установлена уголовная ответственность за «преподавание малолетним и несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях и школах», а в ст. 122 УК РСФСР 1926 г. к этому тексту добавлено лишь «или с нарушением установленных для этого правил». Причем в УК РСФСР 1926 г. данная норма стала первой в соответствующей главе, а в УК РСФСР 1922 г. была только третьей. Это означает, что к 1926 г. этой норме было придано политическое значение и она переместилась на первое место, а та, что была на первом в 1922 г., переместилась в первую главу «Преступления государственные», первый раздел которого назывался «Контрреволюционные преступления». Объективную сторону образует деяние – «преподавание религиозных вероучений». При этом не было установлено уголовной ответственности за антирелигиозную или атеистическую пропаганду, только потому, что она поощрялась государством. Не играло роли, какое религиозное вероучение преподается – православное или иное христианское, ислам, иудаизм и пр. Вид, формы, методы, характер преподавания также не имели значения. Здесь было закреплено равенство всех религий, т. е. свобода совести, – ни одной не отдавалось предпочтения. Фактически лишь одна «религия» – атеизм, т. е. неверие ни в какого Бога или Богов, была провозглашена единственно верной, и это всячески, хотя и исподволь, подчеркивалось. Во всяком случае, преподавание атеизма не только не преследовалось в уголовно-правовом порядке, но, наоборот, официально требовалось и осуществлялось в различных курсах, в частности в «обществоведении», «обществознании», «истории СССР и России» и др. При этом, если преподавание религиозных вероучений использовалось для возбуждения и разжигания религиозной вражды или розни, то такое преподавание образовывало состав преступления, предусмотренного ст. 59 7УК 1926 г. Кроме того, ведение под видом преподавания религиозных учений контрреволюционной агитации и пропаганды образовывало состав преступления, предусмотренного ст. 58 10УК РСФСР 1926 г. [40] УК РСФСР. Комментарий. А. Трайнин и др. С. 168. И тогда эти преступления относились к государственным и контрреволюционным, а не к религиозным.

Следующий состав преступления дублируется по двум УК – «совершение обманных действий с целью возбуждения суеверия в массах населения, а также с целью извлечь таким путем какие-либо выгоды» (ст. 120 УК 1922 г. и ст. 123 УК 1926 г.). Следует иметь в виду, что данная норма предусматривала уголовную ответственность не за совершение обычных религиозных обрядов, тогда бы она противоречила Конституциям РСФСР и СССР, гарантирующим свободу отправления религиозных культов. Это должны быть такие обманные действия, которые выходят за пределы обычной, причем легальной, любого вероисповедания, религиозной обрядности. Предполагаются, таким образом явно мошеннические действия, с целью извлечения материальной или какой-либо иной выгоды из разожженного виновным лицом религиозного суеверия в массах населения. Это, например, такие деяния, как мнимое исцеление больных в результате совершенного религиозного обряда, «чудесные знамения», «пророчества» и т. д. В изданном в то время постановлении Президиума Верховного Суда РСФСР от 14 февраля 1925 г. подчеркивалось, что «совершение религиозного обряда над детьми, вопреки воле родителей, хотя бы по просьбе родственников, влечет уголовную ответственность по ст. 16 (аналогия. – Авт.) и 123 УК РСФСР». [41] Там же. С. 168.

Следующая норма также повторяется почти буквально – «всякое принуждение при взимании сборов в пользу церковных и религиозных организаций или групп» (ст. 122 УК 1922 г. и ст. 124 УК 1926 г.). Опять же нет уголовной ответственности за принуждение при взимании сборов в пользу атеистической, антирелигиозной организации или группы. Норма нацелена на преследование материальной поддержки любой церкви, легальной и нелегальной. Кроме того, она, несмотря на указание о принуждении, направлена на поддержку атеистической пропаганды. На практике эта норма привела к преследованию за любые материальные сборы в пользу той или иной церкви.

Идентично сконструирован и такой состав, как «присвоение себе религиозными или церковными организациями административных, судебных или иных публично-правовых функций и прав юридических лиц» (ст. 123 УК 1922 г. и ст. 125 УК 1926 г.). Данная норма лишала церковь любого вероисповедания иметь свое церковное право, церковную и судебную юрисдикцию, административную власть. Мало того, она лишала церковь и гражданско-правового статуса юридического лица и, соответственно, всех тех прав и обязанностей, какими пользовалось юридическое лицо. Если эта норма и защищала свободу совести, хоть и каким-то странным образом, но явно, как и другие подобные, была направлена против религиозной свободы и на защиту антирелигиозной деятельности и физических, и юридических лиц.

Пятый вид религиозного преступления также сформулирован одинаково – «совершение в государственных учреждениях и предприятиях религиозных обрядов, а равно помещение в этих зданиях каких-либо религиозных изображений» (ст. 124 УК 1922 г. и ст. 126 УК 1926 г.). Данная норма допускала расширительное толкование и предусматривала уголовную ответственность не только лиц, совершивших религиозный обряд в государственных или общественных учреждениях и предприятиях, но также и лиц, возглавлявших эти учреждения и допустивших, независимо от того, знали они об этом или нет, совершение религиозного обряда. Кроме того, согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г., отправление религиозных обрядов по просьбе умирающих или тяжело больных, находящихся в больницах, при условии, если эти лица находятся в особо изолированных помещениях, не могло быть преследуемо по ст. 126. Отправление религиозного обряда на кладбище также не образовывало состав этого преступления. [42] Там же. С. 169. Но это были единственные исключения из правила. Совершение религиозных обрядов, как, например, молитва, крещение; размещение в помещении для публичного обозрения икон, католических статуэток, скульптурного изображения Будды и пр., кроме хранения без обнародования, например в сейфе и т. п., образовывало состав этого преступления.

Шестая разновидность – это «воспрепятствование исполнению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан» (ст. 125 УК 1922 г. и ст. 127 УК 1926 г.). Данный состав преступления материальный. Ответственность наступает, если религиозный обряд был прерван. Деяние может заключаться в принуждении к неисполнению религиозного обряда священнослужителями, если обряд должен быть свершен. Оно может выражаться и в нарушении общественного порядка во время свершения обряда, например нецензурная брань, сопровождающаяся громкими криками, оскорблениями присутствующих граждан и священнослужителей и т. п. Этот состав, пожалуй, единственный последовательно охранял свободу совести, ибо к ответственности мог быть привлечен любой субъект, достигший 14 лет (ст. 18 УК 1922 г. и ст. 12 УК 1926 г.), в том числе верующий данного или любого другого вероисповедания, атеист и пр.