Александр Шахматов - Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность

Кроме того, в литературе отмечается, что провокаторов можно, в свою очередь, условно разделить на две группы: полицейские агенты, вступившие в состав противоправительственных сообществ, и члены противоправительственных сообществ, завербованные полицией [213] См., напр.: Лурье Ф. М. Полицейские и провокаторы: Политический сыск в России. 1649–1917. СПб., 1992. С. 8. .

Однако в ведомственных документах органов полиции такого деления на провокаторов и осведомителей (доносчиков) не было и его следует считать условным, основанным не на нормативных актах, а на определении характера участия секретных сотрудников в революционном движении.

Об этом, в частности, свидетельствуют и записки С. Сватикова, который писал: «Для внутреннего освещения революционных организаций нужно было иметь „своего человека“ в самих организациях… Приобрести такого человека из революционных кругов значило на языке жандармов и охранников – „заагентурить“ кого-либо. Часто эти лица были для полиции осведомителями, информаторами, а с точки зрения тех, кого они „освещали“ – предателями. Другие же не только предавали своих соратников политической полиции, но и участвовали в целом ряде революционных мероприятий: организовывали предприятия, типографии, склады, организации, съезды, покушения и т. д. и в нужный для полиции момент предавали в ее руки товарищей, сами же стараясь заблаговременно стушеваться, чтобы избежать ареста и снова начать свою предательскую работу. Эти люди были провокаторами. И предатели-осведомители, и провокаторы носили у жандармов общее название „секретных сотрудников“ [214] Ранее С. Сватиков писал об этом: «Секретные сотрудники распадались на информаторов (осведомителей) и на провокаторов. И те и другие должны были принадлежать к общественным кругам, подлежащим „освещению“ (рабочим, интеллигентским и т. п.). Они вербовались в ряды „сотрудников“ путем застращивания и денежного соблазна… Некоторые из сотрудников были ценны как осведомители о деятельности и планах той или иной революционной или оппозиционной группы; они были просто предателями (за деньги, или – из мести – бесплатно). Другие, принадлежа к революционной группе, организовывали те или иные „предприятия“, основывали новые группы, типографии, склады, подготовляли выступления, покушения и т. д. И доведя дело до известного момента, выдавали всю организацию, вернее организовывали „предприятия“, которые затем удачно „ликвидировались охранкой“. Эти сотрудники были „провокаторами“». См.: Сватиков С. Г, Русский политический сыск за границей. (По документам Парижского Архива Заграничной Агентуры Департамента Полиции). Ростов-на-Дону, 1918. С. 6–7. . Разница между ними была только та, что провокаторам платили дороже». [215] См.: Сватиков С. Зарубежная агентура Департамента полиции. М., 2002. С. 31–32.

При этом со стороны органов власти не признавалась даже возможность наличия у агента права на провокацию, которая признавалась преступлением. В связи с этим на высшем государственном уровне разъяснялось, что «провокация сама по себе есть акт настолько преступный, что для революции не безвыгодно, с точки зрения общественной оценки, подвести под это понятие действия каждого лица, соприкасающегося с полицией» и указывалось, что правительство «считает провокатором только такое лицо, которое само принимает на себя инициативу преступления, вовлекая в это преступление третьих лиц, которые вступили на этот путь по побуждению агента-провокатора» [216] См.: Речь о деле Азефа, произнесенная в Государственной Думе 11 февраля 1909 года в ответ на запросы № 51 и 52 // Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия. Полное собрание речей в Государственной Думе и Государственном Совете (1906–1911). М., 1991. С. 189–190. .

Такова была официальная позиция органов власти. В то же время в секретных документах, касающихся организации агентурной работы, допускалось участие секретных сотрудников в совершении преступлений, но с согласия ведущих их сотрудников.

Примером тому является письмо вице-директора Департамента полиции С. Е. Виссарионова начальнику Олонецкого Губернского жандармского управления М. Д. Загоскину от 2 апреля 1908 г. по поводу участия секретных сотрудников в революционном движении. В направленном циркулярно под грифом «совершенно секретно» письме, в частности, сообщалось:

«Из деятельности розыскных органов Департаменту полиции известны случаи провала секретных сотрудников, происшедших вследствие неосторожного использования последних лицами, ведающими политическим розыском, и неполного понимания степени участия секретной агентуры в революционном движении. Так, один сотрудник, в целях предупреждения организованного партией покушения на жизнь офицера, заведовавшего розыском, заявил организации о согласии своем привести в исполнение решение партии, для чего принял от организации бомбу и револьвер. В день, назначенный для совершения покушения, была произведена ликвидация, причем в квартире сотрудника была обнаружена бомба. Обстоятельство это повело к провалу сотрудника.

В другом случае секретный сотрудник в целях раскрытия преступления и выдачи виновных, принял участие в ограблении кассы магазина. Один из задержанных участников ограбления выдал участие сотрудника. Последний, привлеченный к следствию в качестве обвиняемого, объяснил, что в описанном преступлении он принимал участие в качестве секретного сотрудника…

Подобные приведенные повторяющиеся случаи… указывают на необходимость более серьезного руководства агентурой. Хотя для сохранения своего положения в организациях сотрудникам и приходится не уклоняться от активной работы, возлагаемой на них преступными сообществами, тем не менее они должны на каждый отдельный случай испрашивать разрешение лица, руководящего агентурой, которое в каждом отдельном случае должно строго взвешивать, действительно ли необходимо для получения новых данных для розыска принятие на себя сотрудником возлагаемого на него революционерами поручения, или лучше под благовидным предлогом уклониться от его исполнения» [217] См.: Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая половина XIX – начало XX в.). Сборник документов. М., 2001. С. 287–288. .

Провокационная деятельность полиции всегда вызывала осуждение и неоднократно привлекала самое широкое общественное внимание. В такие периоды органами власти принимались меры по недопущению провокационной деятельности как со стороны кадровых сотрудников органов полиции, так и со стороны секретных сотрудников (агентов), проводилась разъяснительная работа с целью разъяснения отличий между внутренней разведкой (шпионством) и провокаторством. Появлялись активные противники использования провокационных методов работы и в самих полицейских органах [218] См.: Лурье Ф. М. Хранители прошлого: Журнал «Былое»: история, редакторы, издатели. Л., 1990. С. 82–85. .