Сборник статей - Социология уголовного права. Сборник статей. Том II

В отличие от Э. Дюркгейма, рассматривающего рост девиаций в кризисном социуме, Р. Мертон изучал социальные отклонения в относительно стабильном обществе. Возникновение состояние аномии в обществе по Р. Мертону происходит вследствие нарушения равновесия между целями и социально ободряемыми средствами их достижения. В зависимости от вариантов сочетания отношения к целям и избираемым для этого средствам Р. Мертон выделяет типы поведения: конформизм, инновации, ритуализм, ретритизм, бунт. [7] Мертон Р. Социальная структура и социальная аномия. // Социологические исследования. 1992. № 2. С.118–119.

Согласно «теории подражания» Г. Тарда [8] Тард Г. Законы подражания. – СПб., 1992. человек не рождается преступником, а становится им, поддаваясь заразительной силе примера. Особенно внушению подвергаются подростки, у которых подражание чувственным, эмоциональным реакциям играет более важную роль, чем подражание интеллектуальным проявлениям.

Накопившаяся в человеке энергия, или агрессия, находит выход не только в виде позитивных, но и разрушительных, деструктивных импульсов. По мнению выдающегося этнолога К. Лоренца, агрессивный компонент присутствует у всех живых существ, является врожденным инстинктом в борьбе за выживание и помогает приспосабливаться к окружающей среде.

Э. Фромм, рассматривая девиацию с биосоциальных позиций, критично относится к тезису о филогенетических корнях агрессии, о запрограммированности (врожденном инстинкте) в человеке деструктивного поведения. «Если мы не знаем социальный статус его (индивида – курсив наш) и его семьи в рамках общественной системы и дух этой системы, то мы не можем понять, почему некоторые черты характера такие глубинные и такие устойчивые и так глубоко укоренились». [9] Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – М., 1994. С. 260. Он приходит к выводу, что человек не является разрушителем по самой своей природе, именно история совратила его, породив в нем погибельные страсти. Присущая человеку деструктивность, по Э. Фромму, – это благоприобретенное свойство, и истоки нравственности, равно как и деструктивности, следует искать в человеческой свободе. Именно задушенная внутренняя свобода рождает синдромы насилия.

Исчерпывающий обзор теорий, разнообразных экспериментальных подходов агрессивного поведения дан в фундаментальном труде «Агрессия» Р. Бэрона и Д. Ричардсона, где особое внимание уделяется социальным детерминантам агрессии на основе многочисленных результатов исследования процесса социализации, социального научения и онтогенетического развития личности.

Авторы, в частности, утверждают, что «специфический характер межличностных взаимодействий в семьях, из которых выходят высокоагрессивные дети, приводит к постепенному, идущему как бы по расширяющейся спирали, освоению и закреплению агрессивного поведенческого стереотипа, воспроизводящегося снова и снова в разнообразных ситуациях межличностного взаимодействия». [10] Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. – СПб., 1998. С.14.

Р. Бэрон и Д. Ричардсон отвергают взгляды социобиологов о том, что человеческая агрессия находится вне нашего контроля, является неотъемлемым элементом человеческой натуры. Если люди «действительно обладают врожденной склонностью к агрессии, это отнюдь не означает, что агрессивное поведение обязательно должно актуализироваться». [11] Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. – СПб., 1998. 327.

В заключение они приходят к оптимистическому выводу об управляемости агрессивного поведения: агрессия не является абсолютно иррациональной и неуправляемой стихийной силой.

Классик психологии агрессии Л. Берковиц рассматривал влияние ситуации на агрессивное поведение, применяя лабораторные эксперименты, полевые интервью с людьми, совершившими насильственные преступления. Рассматривая внутренние психологические процессы, способствующие агрессивному поведению или ограничивающие его, Л. Берковиц убежден, что экономические и др. факторы сами по себе не приводят к отклонениям, преступлению и насилию. В частности, «бедность является фактором риска, условием, которое повышает вероятность антисоциального поведения, но не обязательно его порождает». [12] Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль. – СПб., 2002. С. 499. Стрессы и психические напряжения, порождаемые бедностью, существенно способствуют развитию и утверждению агрессивных наклонностей. К тому же «вероятность того, что какой-то один фактор породит в данной ситуации вспышку насилия, чрезвычайно мала. Очевидно, должно присутствовать несколько условий, чтобы они привели к нападению…». [13] Там же.

Корни деструктивного поведения следует искать и в теории конфликта, синтезирующего фрагменты различных подходов (марксизм, веберианство, структурный функционализм). Конфликтная теоретическая модель К. Маркса основана на неравенстве в обществе и негативном влиянии такого неравенства на людей, противоречиях интересов имущих и неимущих. В рамках марксовой теории аспекты экономической системы рассматриваются как важнейшие для определения природы общества и характеристики социального поведения.

Деструктивное, девиантное поведение сегодня во многом объясняется наличием резкого социального неравенства в обществе, ростом противоречий между, например, «новыми русскими» или «новыми бурятами» и значительной массой населения, живущей за чертой бедности. Однако эта теория не признает ценности солидарности и сотрудничества как способа достижения социальных перемен или общественного прогресса. Убеждение, что именно конфликт, а не сплоченность олицетворяет отношения власти между различными группами в обществе сегодня характерно для российского политического истеблишмента.

Зарубежные конфликтологи (Р. Дарендорф, Дж. Рекс, Д. Локвуд, А. Ньюби и др.) считают марксистское понимание класса, детерминирующее воздействие экономической ситуации не единственными мотивами деструктивного поведения. Отмечаются попытки синтеза экономического (К. Маркса) и культурного детерменизма (М. Вебера), развиваются положения о причинном воздействии неэкономических, идеальных факторов – ценностей, норм, традиций и т. д.

По мнению Р. Дарендорфа, чисто марксистская интерпретация конфликта с позиции классовой борьбы невозможна, поскольку класс определяется не только по отношению к производству и собственности, но и по отношению к распределению и господству. В социальном мире, по Р. Дарендорфу, действует множество групп, борющихся друг с другом, возникающих, исчезающих, создающих и разрушающих альянсы. Соглашаясь с Парсонсом, что функция власти состоит в поддержании целостности, сохранении согласованности ценностей и норм, он выделяет неинтегративный аспект власти, порождающий конфликты. «Обладающий властью или влиянием заинтересован в сохранении status quo; не обладающий ими заинтересован в их перераспределении, в изменении существующего положения». [14] Громов И. А., Мацкевич А. Ю., Семенов В. А. Западная теоретическая социология. – СПб., 1996. С.191. В целом, по Р. Дарендорфу, ролевая структура порождает одновременно и солидарные, и конфликтные интересы.