Владимир Кудашкин - Правовое регулирование международных частных отношений

Прежде чем изложить собственный взгляд на указанную проблематику, необходимо остановиться на терминах, используемых для обозначения общественных отношений, являющихся объектом международного частного права.

В отличие от предмета, к которому, в соответствии с действующей доктриной, относятся гражданско-правовые отношения с иностранным элементом, объект международного частного права не получил однозначного терминологического закрепления. Так, Е. Т. Усенко называет эти отношения «международные отношения негосударственного характера» [120] Усенко Е. Т. Указ. соч. С. 64. , Р. А. Мюллерсон – «международные отношения невластного характера» [121] См.: Мюллерсон Р. А. Соотношение и взаимодействие международного публичного, международного частного и национального права. Автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 1985. С. 8. , А. А. Рубанов – «общественные отношения с иностранными характеристиками» [122] См.: Рубанов А. А. Теоретические основы международного взаимодействия национальных правовых систем. С. 36. .

Предлагаемые названными авторами термины связаны прежде всего с теми задачами, которые они ставили в своих правовых исследованиях. Так, Е. Т. Усенко и Р. А. Мюллерсон изучали соотношение разнородных правовых систем (международного права и национальных правовых систем), что обусловило применение критерия связи общественного отношения с государством или группой государств (внутригосударственная или международная связь) и указание на характер этой связи (властный или невластный). Такой подход объективно предполагает квалификацию названных отношений как международных (критерий связи с государством) и невластных (их характер), однако не отражает их системной сущности. Именно внесистемный подход предопределяет их рассмотрение в широком смысле без анализа системных свойств. «В литературе по МЧП такие отношения (международные отношения негосударственного характера. – В. К. ) обычно называются отношениями с иностранным элементом, что не совсем точно, так как может сложиться впечатление, будто речь идет о внутригосударственных отношениях. Эти отношения являются частью международных отношений в широком смысле этого слова» [123] Мюллерсон Р. А. Соотношение международного и национального права. С. 135. . Этот в целом верный вывод, основанный на диалектическом понимании взаимосвязанности и взаимообусловленности явлений в реальной действительности, обрывается на признании факта существования общественных отношений, которые, по определению Э. А. Позднякова [124] Поздняков Э. А. Указ. соч. С. 37. , входят в мировую систему социально-экономических отношений. Но признание этого факта объективно требует изучения свойств данной системы, и прежде всего составляющих ее общественных отношений в силу их разнородности и разнопорядковости. Относительная независимость межгосударственных отношений от мировых социально-экономических процессов – реальный факт, который нужно иметь в виду, чтобы не путать различные явления международной жизни, относящиеся к разным системам отношений [125] Там же. С. 36. . Однако Р. А. Мюллерсон в своем исследовании дальше не идет, а делает принципиально неверный вывод, что в силу отнесения указанных отношений к международным в широком смысле этого слова они не могут формировать собственной системной целостности и, соответственно, не могут являться объектом ни национального права какого-либо государства, ни международного публичного права, т. е. имеют внесистемные свойства [126] Мюллерсон Р. А. Соотношение международного и национального права. С. 118. .

А. А. Рубанов исследует закономерности отражения национальных правовых систем. Для него общественные отношения, выступающие как некая априорная объективная данность, имеют научную ценность с точки зрения их иностранных характеристик. Исследование А. А. Рубанова основано на том, что правовая система одной страны при регламентации общественных отношений исходит из того, что правовым системам других стран присуща способность регулировать особую группу социальных отношений, а именно отношения, обладающие иностранными характеристиками [127] Рубанов А. А. Теоретические основы международного взаимодействия национальных правовых систем. С. 36. . Системы общественных отношений различных стран не изолированы друг от друга. Индивиды время от времени вступают во взаимодействие, т. е. в социальные отношения, которые не замыкаются рамками национальной системы, а соприкасаются с системой социальных отношений, существующей в другом обществе. Соприкосновение социального отношения с иностранной системой общественных отношений выражается в наличии у него определенных черт – иностранных характеристик [128] Там же. С. 37. . Соприкасающиеся отношения – необходимый элемент совокупности общественных отношений, существующих в каждом обществе [129] Там же. С. 41. . В своем исследовании А. А. Рубанов развил учение М. И. Бруна о соприкасающихся отношениях и правопорядках, который еще в 1915 г. писал: «Разные правопорядки разно нормируют подвластные им жизненные отношения, а между тем бывают случаи, когда жизненное отношение тем или другим из своих элементов соприкасается со сферою господства нескольких правопорядков, когда вследствие этого соприкосновения набросить на данное отношение юридический покров имеют фактическую возможность несколько правопорядков» [130] Брун М. И. Введение в международное частное право. Пг., 1915. С. 5. . А. А. Рубанов рассматривает общественные отношения, являющиеся объектом не только международного частного права, но и других правовых отраслей. Именно поэтому оправданна их квалификация в качестве общественных отношений с иностранными характеристиками.

То, что предметом настоящего исследования является изучение закономерностей правового регулирования общественных отношений при взаимодействии национальных правовых систем и определение на этой основе сущности правовых явлений, составляющих предмет международного частного права, – позволяет квалифицировать указанные отношения как международные частные отношения. Данный термин наиболее адекватно отражает предмет правового исследования и собственно объект международного частного права, которое опосредует указанные отношения.

Как уже отмечалось, вне предмета исследования до сих пор остается одно из важнейших явлений социальной действительности – особая организация, взаимозависимость и взаимообусловленность общественных отношений, являющихся объектом как правовых систем в целом, так и международного частного права в частности. Если международные отношения как системные явления были предметом детального теоретического исследования [131] См.: Поздняков Э. А. Указ. соч. , то этого нельзя сказать о внутригосударственных отношениях. В многочисленных исследованиях признавался только факт их существования как реальность, выступающая объектом правовой системы. Признавалось также, что специфика общественных отношений определяет особенности их правового регулирования, что в конечном счете является одним из конституирующих критериев для систематизации отраслей права. Но в теоретическом плане не ставился вопрос о существовании внутригосударственных отношений в качестве системных явлений, объективно существующих как целостное социальное явление в виде системы внутригосударственных отношений. Самое большее, что было достигнуто в этом направлении, – признание факта существования такой системы, за которым, однако, не последовало изучения специфики правового регулирования отношений и связей, возникающих при взаимодействии, а не отражении (А. А. Рубанов) национальных правовых систем, элементов систем, а также при их взаимодействии с другими системами и их элементами. Тем не менее именно такое видение предмета исследования является теоретической основой для выявления правовых закономерностей взаимодействия национальных правовых систем. Указанные системы взаимодействуют не только потому, что являются социальными системами и взаимодействие выступает их объективным свойством, но и потому, что взаимодействуют лежащие в их основе внутригосударственные общественные отношения как системные явления, находящиеся в определенных связях с основанными на них системами внутригосударственных отношений. Более того, объективно безосновательно и теоретически бессмысленно исследовать взаимодействие одних систем без учета их места в социальной действительности и наиболее существенных связей с другими социальными (системными) явлениями. Признавая факт существования национальных правовых систем в основном из факта существования государств как социальных явлений, теоретические исследования не касались применения системно-правового метода для изучения внутригосударственных отношений. Однако вполне логично предположить, что если совокупность правовых норм (позитивное право), правовая идеология и судебная практика формируют объективную социальную целостность – национальную правовую систему [132] См.: Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия. Опыт комплексного исследования. С. 47. , то отношения, лежащие в основании (базисе) этих систем тоже находятся в определенной упорядоченности, взаимосвязи и взаимообусловленности. Иное означало бы признание объективности существования правовых систем из самих себя, что прямо противоположно диалектическому методу правовых исследований и при дальнейшем изучении правовых явлений предполагает обоснование их сущности из сущности других правовых явлений. Весьма наглядно такой подход проявился в исследовании феномена публичного порядка в международном частном праве. На нем была основана большая часть теорий публичного порядка, как например, теория «социальной цели законов публичного порядка» Пилье [133] См.: Pillet. Principes de droit international prive. 1903. , генетическая и статическая доктрины публичного порядка у А. А. Пиленко [134] См.: Пиленко А. А. Очерки по систематике частного международного права. СПб., 1911. , теория «молчаливых привязок» Габихта [135] См.: Habicht. Internationales Privatrecht. 1907. Р. 233 // Цит по: Брун М. И. Публичный порядок в международном частном праве. С. 90. , теория крепости привязок М. И. Бруна [136] См.: Брун М. И. Публичный порядок в международном частном праве. Пг., С. 54–57. и др.