Андрей Лушников - Развитие науки финансового права в России

При Е. Ф. Канкрине было восстановлено денежное обращение, но не было принято достаточных мер по его укреплению. Ошибочной признавалась и политика, когда кредитное обращение оставалось только в руках государства. И. И. Кауфман, еще один персонаж нашей книги, считал, что заслуга в проведении денежной реформы Е. Ф. Канкрина не так уж велика, а Николай I опередил его в понимании законов денежного обращения. Более того, роль графа в проведении реформы он считает скорее отрицательной, особенно в «осторожном» приеме звонкой монеты во все платежи казне. Однако И. И. Кауфман не преминул назвать графа «самым лучшим финансистом России и одним из лучших финансистов Европы» [147] См.: Кауфман И. И. : 1) Из истории бумажных денег в России. СПб., 1909. С. 59, 68 и далее; 2) Серебряный рубль в России от его возникновения до конца XIX века. СПб., 1910. С. 197. . Основательную критику встретила денежно-кредитная реформа Е. Ф. Канкрина и за границей, где Н. И. Тургенев, проживавший в Париже, высказал против этой реформы серьезные возражения. Сделанные им возражения были двоякого рода: одни касались способа восстановления металлического обращения, другие же были направлены против главных оснований реформы. Н. И. Тургенев считал возможным восстановить металлическое обращение, уничтожив ассигнации мелких достоинств. Он указывал на вред выпуска депозитных билетов мелких достоинств и ссылался при этом на пример Франции [148] Пит. по: Судейкин В. Т. Восстановление в России металлического обращения. С. 55–56. .

В таможенной политике Е. Ф. Канкрин был сторонником не охранительных, но протекционистских и фискальных пошлин. В этом смысле, а также благодаря его симпатиям к государственному вмешательству в народнохозяйственную жизнь, его частнохозяйственному пониманию роли государства, наконец, его отношению к промышленности, нашего героя иногда называют «русским Кольбером». Относясь отрицательно к тарифу 1819 г., он в общем соглашался с покровительственным тарифом 1822 г., хотя и находил отдельные ставки чрезмерными. Пересмотры тарифов при Е. Ф. Канкрине (1825, 1830, 1831, 1836, 1838, 1841 гг.) сопровождались повышением и понижением отдельных ставок, но в целом носили повышательный характер; тем не менее их результаты, в общем, в смысле роста таможенных доходов, русской промышленности и активности баланса были благоприятны. В частности, тариф 1826 г. повлек рост русского сахарного производства. Во избежание роста контрабанды была увеличена таможенная стража и улучшена организация таможенного дела, хотя роста контрабанды и злоупотреблений на таможне избежать не удалось.

При этом улучшение финансовой системы связывалось им с развитием науки, технического прогресса и образования. Егор Францевич учредил мануфактурный совет, устраивал промышленные выставки в Петербурге и Москве, давал специальные поручения агентам министерства за границей. Он основывает Технологический институт в Петербурге, по его инициативе создается ряд специальных изданий, в том числе «Коммерческая газета», «Журнал мануфактур и торговли» и др. Его усилиями были облегчены процедуры при открытии промышленных учреждений. Граф содействовал развитию овцеводства, горного дела (преобразование горного законодательства, казенной горной промышленности, горного управления, корпуса горных инженеров, организация геологических изысканий); лесного дела (преобразование Лесного института, новые училища для подготовки лесничих, заграничные командировки, особые инструкции по лесному хозяйству); ввел уставы о векселях, торговой несостоятельности и о системе российских мер и весов.

Финансовая система Е. Ф. Канкрина основывалась по-прежнему на подушной подати, но доходы возросли благодаря привлечению к подати инородцев и пересмотру торговых налогов. Министр финансов повысил гербовый сбор, ввел акциз на табак (единственный новый налог за годы его министерства) и вернулся, как уже указывалось, к оказавшейся выгодной в финансовом отношении откупной системе продажи алкоголя. О натуральных податях и повинностях отзывался как об обременениях, которые стесняют трудолюбие, дают безнравственным чиновникам повод к притеснениям, но сразу оговаривался, что в полукультурном государстве (т. е. России) могут быть выгодны как для казны, так и подданных. Сословное представительство в деле распределения и назначения податей считал совершенно излишним и бесполезным для народа на том основании, что в конституционных государствах гораздо легче ввести любой новый налог, чем в истинной (патриархальной) монархии.

Приняв финансовое управление в годы крупных бюджетных дефицитов, Е. Ф. Канкрин, хотя и не был в состоянии их устранить, все же значительно, со свойственной ему бережливостью, сократил. И это несмотря на экстренные расходы, связанные с турецкой и персидской войнами, восстанием в Польше, эпидемиями и т. п. Он ликвидировал финансовые последствия Отечественной войны 1812 г. и значительно упрочил русский государственный кредит. По официальным данным, военные действия в 1812–1815 гг. обошлись России в 400 млн руб. с остатком 26 млн от сумм, ассигнованных на ее ведение. Требования союзников о выплате им 360 млн руб. на продовольствование наших войск за границей во многом его стараниями были снижены до 60 млн руб. Одним из первых он замахнулся «на святая святых» государственного бюджета, а именно, попытался уменьшить военные расходы. Об этом он мог говорить буквально афоризмами: «что миллион-то батальон», «что я сберегаю, то все уйдет на казармы и крепости» и др. В этой части борьба за экономию бюджета шла с переменным успехом, а в период почти непрерывных войн министр ее явно проигрывал.

Меньше внимания он уделял местной финансовой администрации и сельскому хозяйству. Относясь отрицательно к государственным займам, особенно заключаемым с непроизводительными целями внутри страны и неконсолидированными, он под давлением обстоятельств, однако, прибегал к ним и ввел в обращение особые краткосрочные обязательства, так называемые билеты государственного казначейства, отказавшись, впрочем, окончательно от выпуска неразменных бумажных денег. В общем, повторимся еще раз, деятельность Е. Ф. Канкрина – и это отвечало всем его взглядам – была лишена радикально реформирующего характера. С одной стороны, это обеспечивало большую практичность и приспособленность к жизни его мероприятий, с другой стороны, это не могло устранить основной хозяйственной отсталости страны, сказавшейся позднее, в годы Крымской войны.

За свою долгую государственную деятельность министр финансов нажил немало тайных недоброжелателей и откровенных врагов, которые обвиняли его во всех смертных грехах. Обвинения его во взяточничестве и коррупции сразу можно опустить как необоснованные. Нередко Е. Ф. Канкрина упрекали в нелюбви к России и презрении к русским. Это тоже явное преувеличение, хотя бы потому, что в 1821 г. ему сделали очень выгодное предложение о переходе на австрийскую службу, но он отказался, предпочитая российское подданство. Обвинения Егора Францевича в чрезвычайном самолюбии и неуважении к чужому мнению имеют под собой основу, но это было свойственно многим известным личностям, в том числе и некоторым героям данной книги. Наиболее компетентным критиком его финансовой политики был адмирал Н. С. Мордвинов, о котором будет сказано далее. Примечательно, что по многим вопросам они были и единомышленниками. Это касается необходимости сокращения военного бюджета, введения твердого серебряного рубля, частично вопросов таможенного тарифа. Однако адмирал критиковал министра за консерватизм и неподвижность его финансовой системы, за отрицание роли общественного кредита, за введение питейных откупов, за сохранение в неизменности налоговой системы, за тайный государственный бюджет и др.