Сергей Арутюнов - Зачем идти в ЗАГС, если браки заключаются на небесах, или Гражданский брак: «за» и «против»: трактат

Дети в расчет не принимались.

Но постепенно люди стали понимать всю убийственность «птичьих прав», то есть нулевого правового статуса. Чем больше накапливалось в обществе имущества, чем дальше мог человек заглянуть за грань завтрашнего дня, тем сильнее он хотел от бытия гарантий.

Краткая жизнь не располагает к правовым сложностям. Молодой человек рождался, охотился, убивал, готовил, ел – и умирал. Где-то в перерыве между охотой и насыщением он порождал потомство, на которое не обращал особого внимания: живо ли оно, мертво ли, он не горевал. Бесплодие воспринималось нормой.

Дети возились в грязи, в пыли, питались отбросами, остатками с взрослого стола. Их не воспитывали, за ними не следили – вплоть до Эпохи Просвещения, да и то вся эта горячка с подрастающим поколением коснулась в основном развитых стран, то есть Европы.

Считалось – если вырастет, так тому и быть. Вырастет, не умрет – научат, чему надо.

Студентами в Средневековье становились здоровые двадцатилетние лбы. Таким был и наш Михайло Васильевич Ломоносов.

Дети имуществом не были.

Значит?

Значит, брак, не защищенный законом, браком в нашем смысле и не являлся.

Институт стал развиваться в полном смысле лишь тогда, когда супругам стало что делить – во-первых, а во-вторых, когда в интимные дела стали вторгаться нечеловеческие, высшие авторитеты – боги и их посланцы, воля которых была якобы превыше человеческой.

В «Теогонии» (другое название – «Богосмешение») античного поэта Ферекида Зевс вступил в брак с Хтонией, получившей имя Геи, так как Зевс дал ей Землю в качестве свадебного подарка.

Зевс создал землю и океан, вышивая их на свадебном покрывале (в те времена существовал обычай: невеста обменивала свое свадебное покрывало на покрывало, вышитое ее женихом): «Желая, чтобы совершился брак с тобой, я этим чту тебя. Ты же будь довольна мною и будь мне соучастницей».

Говорят, что это был самый первый брак.

«Она же отвечала, приняв благостно покрывало…»

В передаче поэта Прокла: «Зевс, намереваясь быть демиургом, превратился в Эроса: создав космос из противоположностей, он привел его к согласию и любви и посеял во всем тождественность и единение, пронизывающее универсум».

Если понимать брак в таких координатах, то единятся в нем начала противоположные.

Зевс, умыкающий (похищающий) Европу, выступает быком, на спине которого сидит хрупкое человеческое создание. Та же самая диспозиция – в знаменитой картине Пабло Пикассо «Девочка на шаре»: грубый молчаливый гимнаст и изогнувшаяся молодой березкой балансирующая гимнастка. Сила и гибкость, отвердевшее и динамическое, переливающиеся друг в друга столько, сколько найдет нужным природа, – вот что такое соитие человеческое.

Разве оно недостойно сакрального отношения, когда само женское монашество в христианстве окутано метафорой брака?

«Невестами христовыми» называют себя монашки практически всех христианских орденов. Их сакральный брак заключается в отдании всех себя целиком великому образу Христа – и его духу, который они пробуждают в себе изнурительными практиками труда, воздержания и молитвы.

Но – удивительно! – власть церкви над браком – явление относительно недавнее.

Государство намного раньше церкви поняло, что из брака (регулирования частной жизни) можно извлекать прямую выгоду, и часто привлекало церковь для участия во взаимовыгодном регулировании.

Проанализируем бегло лишь один из древнейших кодексов, называемый «Кодексом Хаммурапи» – знаменитого древневавилонского царя, первого в человеческой истории (1750 год до нашей эры) взявшегося за семейное право вплотную.

Читаем в солидном обзоре кодекса: «Статьи 100–282: пока не обобщены. Значительная часть из них относится к семейному праву».

Смотрим: какие-то шамаллумы и тамкары, мушкенумы… а! вот!

Если человек взял жену и не заключил с ней договора, то эта женщина – не жена.

То есть формализуй сначала отношения, а потом называй женой. Узнаваемо, не правда ли? Об измене:

Если жена была схвачена возлежащей с другим мужчиной, их обоих должно связать и бросить в воду.

Если человек насильно овладел женою другого человека, которая еще не познала мужчину и которая еще проживала в доме своего отца, и возлежал на ее лоне, и его схватили, то этот человек должен быть убит, а женщина должна быть оправдана.

Меж тем сегодня в Саудовской Аравии изнасилованных женщин судят и засуживают. Или:

Если жену человека ее муж обвинит, но она не была схвачена при лежании с другим мужчиной, то она может произнести клятву богом и вернуться в свой дом.

Не доказано – клянись богом (самой страшной клятвой) и возвращайся.

Если человек был взят в плен, и в его доме есть пропитание, то его жена должна до освобождения мужа беречь свое тело, в дом другого она не должна вступить. Если эта женщина не берегла свое тело и вошла в дом другого мужчины, то эту женщину должны уличить и бросить ее в воду. Но если человек был взят в плен, а в его доме нет пропитания, и его жена вступит в дом другого, то эта женщина не имеет вины.

Заметьте: если есть еда – виновна, нет еды – не виновна, поскольку за наличие еды в доме ответственен мужчина, и если он проявил безответственность, то и поделом ему – не гибнуть же жене, если он, к тому же, находится безвестно где!

Мудро ли это? Конечно, мудро.

О возврате приданого, если брак не сложился:

Если человек захочет оставить свою супругу, которая не родила ему детей, то он должен дать серебро, равное ее выкупу, а также восстановить ей приданое, которое она принесла из дома своего отца, а затем он сможет ее оставить… Если выкупа не было, то он должен дать ей одну мину серебра за оставление.

Разве это не охрана прав женщины? И если это не охрана, тогда что именно охрана?

О нерадивых женах:

Если жена человека, которая проживает в доме человека, захочет уйти и начнет разорять свой дом и унижать своего мужа, то ее должны уличить, и, если ее муж сказал: «Я ее оставлю», он может ее оставить и ничего ей не дать с собой за оставление ее. Если ее муж сказал: «Я ее не оставлю», то ее муж может взять в жены другую женщину, а эта женщина должна жить в доме своего мужа как рабыня.

Если женщина возненавидела своего мужа и сказала: «Не бери меня», то дело ее должно быть рассмотрено в ее квартале, и если она блюла себя и греха не совершила, а ее муж гулял и очень ее унижал, то эта женщина не имеет вины: она может забрать свое приданое и уйти в дом своего отца.

Кто вообще сказал, что Хаммурапи жесток?! Кто пустил этот гадкий слух?