Федор Вестов - Правовое государство: теоретическое проектирование и современная политическая практика. Монография

По мнению Г. Радбруха, проблему соотношения государства и права не решает и учение Г. Еллинека о самоограничении государства собственным правом. «При… самоограничении государства собственным правом, – утверждает Г. Радбрух, – ограничивающее и подлежащее ограничению в себе самом различны. Государство, как подлежащее ограничению, представляет собой собственную правовую действительность, а как ограничивающее – суть собственного права. Подлежащим ограничению государство является именно в том смысле, в котором только и ставится вопрос, ибо в качестве ограничивающей сущности государство как понятие собственной действительности представляет собой сам правопорядок. Это позволяет нам увидеть в том, что касается поставленного вопроса, нисколько его не упрощая, какая норма, не относящаяся к государству, подчиняет его праву. Учение о “нормативности фактического” Г. Еллинека не решает проблему, а лишь выхолащивает ее. Дело в том, что не имеет большого значения, ограничивает ли себя государство согласно воззрениям определенной эпохи посредством собственного абстрактного волеизъявления или нет. “Нормативность фактического” – парадокс. Только из сущего никогда не может возникнуть должного. Такой факт, как воззрение определенной эпохи, может стать нормативным лишь в том случае, если какая-либо норма придала ему эту нормативность» 156.

Конечно, стоит согласиться с Г. Радбрухом в том, что теория идентичности Х. Кельзена и учение Г. Еллинека о самоограничении государства собственным правом не решают проблемы соотношения государства и права. Однако заслугой Г. Еллинека является то, что он стал родоначальником важной дискуссии, которая не обошла и русских правоведов.

Для России, чье политическое устройство и общественная жизнь в силу целого ряда объективных факторов (таких как геополитическое положение, суровый климат, многонациональный состав населения, большая протяженность границ и т. д.) базировались на деспотизме и крепостничестве, по мнению исследователей, правовой опыт Европы был одновременно и притягивающим, и пугающим. Со времени вступления страны на путь догоняющей модернизации проблемы права, так или иначе увязанные с индивидуальной свободой, без которой невозможно раскрепощение творческой активности каждого отдельного человека и модернизационного потенциала нации в целом, находились в центре российского социально-политического дискурса. И даже обсуждение отвлеченных философских идей о соотношении разума и Святого духа христианства, права и морально-нравственных ценностей, индивидуализма и соборности и т. д. в своем практически значимом «сухом остатке» сводилось к вопросам о том, необходимо ли, возможно ли в принципе, и если да, то на каких условиях, создание в России того политико-правового контекста, который мог бы обеспечить социальную инфраструктуру для модернизационных процессов 157.

В юридической науке, писал Г. Ф. Шершеневич, сложилось два диаметрально противоположных мнения по вопросу о том, что является первичным, а что вторичным, государство или право 158. Согласно первому воззрению, государство исторически и генетически предшествует праву. Норма права всегда есть не что иное, как требование государства. Государство, являясь источникам права, очевидно, само не может быть обусловлено правом, «государственная власть оказывается над правом, а не под правом. Государство есть явление первичное, право – вторичное». Сторонники второй точки зрения утверждают, что право по отношению к государству первично. Их позиция, по мнению Г. Ф. Шершеневича, состоит в следующем: государственная власть по своей природе носит правовой характер. «В основе государственной власти лежит не факт, а право. Государство не может быть источником права, потому что оно само вытекает из права. Над государством находится право, которое изначально его ограничивает и сдерживает» 159. Несмотря на то что «на защиту теории первенства права» становится все большее число ученых – юристов – теоретиков и практиков, замечает Г. Ф. Шершеневич, это «два противоположных миросозерцания в области обществоведения» 160.

На наш взгляд, в обоих случаях нет оснований утверждать о наличии правового государства. Нельзя не согласиться в этом вопросе с аргументацией М. Н. Марченко: «Если государство по своей природе первично, а право вторично, если государство – это все или почти все, а право ничто по сравнению с государством или почти ничто, то можно с полной уверенностью говорить о возможности наступления таких практических последствий подобного видения государства, которые неизбежно будут связаны с тоталитаризмом, авторитаризмом или иным такого рода “измом”. Если же “возобладает принцип приоритетности права перед государством и его отдельными органами”, то в этом случае “можно будет говорить” не о правовом, а лишь “близко стоящем к нему государстве”» 161.

Несколько по-иному трактовали правовое государство русские ученые, взгляды которых формировались под воздействием работ С. А. Муромцева 162. В его трудах была последовательно изложена стройная социально-научная теория права, ставшая основой общепризнанной концепции российского либерализма конца XIX – начала ХХ в.

Одним из известных представителей такого либерального подхода стал профессор Киевского университета Б. А. Кистяковский, который определял правовое государство как «правовую организацию народа» 163. Соглашаясь с близостью понятий «правовое» и «конституционное» государство, Б. А. Кистяковский уточнял, что «правовое государство есть вполне и последовательно развитое конституционное государство» 164.

Основными предпосылками правового государства, Б. А. Кистяковский считал неотъемлемые права и свободы человека. В числе таких прав и свобод он выделял, в частности, свободу совести, культов, слова устного и печатного, общения, свободу союзов и собраний, передвижения, право на доброе и незапятнанное имя, на неприкосновенность личности и т. д. Благодаря неотъемлемым правам и неприкосновенности личности, – указывал Б. А. Кистяковский, – в правовом (или конституционном) государстве государственная власть не только ограничена, но и «строго подзаконна» 165.

Оппонентами данной концепции выступали сторонники естественного права. Например, С. А. Котляревский в полемике с Б. А. Кистяковским утверждал, что правовое государство в конечном счете – это определенный «уклон, устремление», выраженное в государственном строении и деятельности. В разные исторические периоды уже существовали государства, в которых проявлялось это качество, в том числе, например, в феодальном обществе 166. «Можно ставить вопрос только о различном проникновении права или правовых принципов в различные типы государства, – говорил в ответ Б. А. Кистяковский, – а отнюдь не самого правового государства или его принципов» 167. Подобные позиции о правовом государстве отстаивали и другие представители естественного права – П. И. Новгородцев 168, И. А. Ильин 169и др.