Светлана Махлина - Лекции по семиотике культуры и лингвистике

ГУМБОЛЬДТИАНСТВО – совокупность взглядов на язык и способы его изучения, сформировавшиеся в русле философско-лингвистической программы В. фон Гумбольдта, основателя общего языкознания и философии языка. Теоретико-методологическую базу этой программы составляет антропологический подход к языку, в соответствии с которым адекватное изучение языка должно производиться в тесной связи с сознанием и мышлением человека, его культурой и духовной жизнью.

Лингвистическая концепция Гумбольдта возникла как реакция на антиисторическую и механистическую концепцию языка XVII–XVIII вв. Гумбольдтианство развивалось в Германии в работах Х. Штейнталя, В. Вундта, Э. Гуссерля, Л. Вайсгербера. В России осмыслению наследия и распространению идей Гумбольдта способствовал А. А. Потебня («Мысль и язык», 1862), а затем Г. Г. Шпет («Внутренняя форма слова», 1927 – реакция на психологизм А. А. Потебни с позиций феноменологии и логики Гуссерля).

НЕОГУМБОЛЬДТИАНСТВО – направление зарубежного языкознания, характеризующееся преимущественным вниманием к семантической стороне языка, стремлением изучать язык в тесной связи с культурой данного народа, но преувеличивающее активную роль языка в процессах мышления и познания. Неогумбольдтианство существует в двух разновидностях – европейской и американской. В 20-х гг. XX в. в лингвистике (главным образом в Германии) возникли, как реакция на односторонность младограмматической теории с ее преимущественным интересом к «формальной» грамматике, течения, которые впоследствии получили название неогумбольдтианство. Оно ставило своей целью возрождение «подлинного» сравнительного языкознания в духе идей В. фон Гумбольдта. Основные положения европейского неогумбольдтианства были сформулированы Л. Вайсгербером и разрабатывались также Й. Триром, Х. Глинцем, Х. Хольцем, Г. Ипсеном, П. Хартманом, Х. Гиппером и др. философами. Основа европейского неогумбольдтианства – неокантианское учение Э. Кассирера, согласно которому понятия не являются отражением объективной действительности, а представляют собой продукты символического познания, т. е. познания, обусловленного языковыми знаками, или символами.

Представители неогумбольдтианства разделяют субъективно-идеалистическую теорию познания в духе И. Канта, И. Г. Фихте, неокантианской философии, старого и современного позитивизма. Неогумбольдтианство, подобно Канту, признает существование объективного мира, не зависящего от сознания человека и воздействующего на его чувственную сферу. Однако результатом этого воздействия признается хаотический набор опытных данных; эти эмпирические факты, по мнению представителей неогумбольдтианства, благодаря творческой активности языка упорядочиваются, распределяются по классам, вступают друг с другом в пространственные, временные и причинно-следственные отношения; так конструируется мир как связное целое. Целостная же картина мира, по этой теории, творится человеческим сознанием при помощи языка, не будучи более или менее точным отражением объективного мира, а будучи обусловлена определенным языком, что ведет к «лингвистическому агностицизму» – к признанию ограничения познавательных возможностей человека свойствами того языка, с помощью которого он творит картину мира. Основные положения философии языка неогумбольдтианства:

1) язык определяет мышление человека и процесс познания в целом, а через него – культуру и общественное поведение людей, мировоззрение и целостную картину мира, возникающую в сознании;

2) люди, говорящие на разных языках, создают различные картины мира, а потому являются носителями различной культуры и различного общественного поведения;

3) язык не только обусловливает, но и ограничивает познавательные возможности человека;

4) от различия языков зависит не только разница в содержании мышления, но и различие в логике мышления, характер, тип мышления.

Преувеличение положительной активной роли языка в процессах мышления и познания объединяет концепцию неогумбольдтианства с философией языка Гумбольдта. Однако лингвистический агностицизм неогумбольдтианства противоречит взглядам Гумбольдта, утверждавшего, что круг понятий того или иного народа не следует выводить из его словаря, т. к. большое число понятий, особенно абстрактных, может быть выражено метафорами и описательным путем.

Неогумбольдтианство в целом стоит ближе к гумбольдтианской ориентации теории языка, противопоставляя ее соссюрианской, но методы собственно лингвистического анализа неогумбольдтианства свидетельствуют и о влиянии идей Ф. де Соссюра (его понимание языкового знака, системы языка, противопоставление языка и речи). В 70–80-е гг. XX в. европейское неогумбольдтианство ищет пути сближения с генеративной лингвистикой и особенно с прагматикой.

Американское неогумбольдтианство (называемое также этнолингвистикой) сложилось независимо от гумбольдтианских традиций. Это ответвление неогумбольдтианства акцентирует проблему «язык и культура», обращается в исследовательской практике к контрастивному сопоставлению языков американских индейцев с языками «ср. – европейского стандарта». Гипотеза лингвистической относительности Сепира – Уорфа утверждает, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину Вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем.

ПАНОФСКИЙ Эрвин (Panofsky Erwin, 1892–1968) – американский искусствовед. В 1910-х годах изучал право во Фрайбургском университете. В 1915 в Берлине защитил диссертацию о художественной теории Дюрера (Durer Kunsttheorie, vornehmlich in ihrem Verhaltnis zur Kunsttheorie der Italiener). После защиты был приглашен в недавно открытый Гамбургский университет, где проработал до 1933 года. Начинал работу как приват-доцент, затем стал профессором (1926). С приходом нацистов к власти Панофский эмигрировал в Америку.

Научные взгляды Эрвина Панофского сформировались под воздействием классической немецкой философии, Я. Буркхарда и В. Дильтея. Под влиянием идей А. Ригля, пытавшегося найти некую движущую силу истории искусства, Панофский пишет работу «Немецкая пластика с одиннадцатого до тринадцатого века» (Die deutsche Plastik des elften bis dreizehnten Jahrhunderts. V.1–2. – Munchen, 1924). Панофский испытал также влияние М. Дворжака. Ему была близка его идея рассматривать историю искусства как часть общего развития человечества.

Для рубежа веков было характерно увлечение лингвистикой, когда зародилась наука семиотика, применявшаяся к разным областям знания. Не обошло это увлечение и искусствознание. Историки искусства стремились найти такой язык науки, который мог бы адекватно выразить способы «репрезентации» художественных образов. Так возникла наука иконология, основателем которой можно считать А. Варбурга. Продолжая исследование А. Варбурга над гравюрой «Меланхолия», которую Варбург не смог довести до конца из-за болезни, Панофский создал одну из лучших иконологических штудий Дюрера – «“Меланхолия 1” Дюрера» (Durer «Melencolia I»: Eine quellen– und typengeschichtliche Untersuchung. Studien der Bibliothek Warburg 2. – Leipzig/Berlin, 1923). К иконологическим штудиям можно отнести и следующие его две работы – о трансформации образа Геркулеса от античности до Ренессанса, рассмотренные им через многочисленные смысловые метаморфозы в эпоху Средневековья (Hercules am Scheidewege und andere antike Bildstoffe in der neueren Kunst. / Studien der Bibliothek Warburg 18. – Leipzig/ Berlin, 1930) и написанное совместно с Фрицем Закслем и изданное уже в Америке исследование об изменении и переосмыслении античных мифов в средневековом искусстве (Classical Mythology in Medieval Art. – Metropolitan Museum Studies, № 1933).