Александр Житников - Словарь корне/монадного первоязыка. Первоэтнический словарь брабанта

Греки «под Зевсом понимали ум мировой», который держит мир демиургийно. (Порфирий).

«Плотин называет умный предмет, даже когда он – число (или буква тож), «неким смысловым изваянием, предстоящим как бы после выхождения из глубин самого себя или проявления в самом себе»… Число (тож и буква, или корне/сущностный эйдос, закодированный числом) для Плотина есть именно такой чёткий, строго оформленный, как бы художественно изваянный лик. Этот лик и есть эйдос» (Лосев). Агалмати (греческое) – кумир, статуя? Мудролюб «придёт сначала к уму и увидит там все прекрасные лики и назовёт это красотой и идеями. Ибо всё в них прекрасно, как в творениях ума и в (корне/эйдетической) сущности». Необходимо видеть в понятиях (корне/сущностного) эйдоса и (именной) идеи у Плотина моменты видения умом, действительного умозрения (третьим глазом умосозерцания ирреальной и реальной действительности), «изваяния не нарисованные (в природной своей естественности), но – сущие (умозрительно, в уме, как именные идеи природных образов). Поэтому древние и называли идеи сущим и сущностями (именами существительными)» (Прокл).

«Мне известно, что и египетские мудрецы, опираясь ли на точное узрение или на инстинкт (интуицию), если хотят обнаружить свою мудрость о том или другом предмете, пользуются не буквенными знаками, выражающими слова и предложения и обозначающими звуки и произносимые суждения, но рисуют изображения (агалмата) и, напечатлевши (запечатлевши) для каждого предмета одно специальное изображение, давали объяснение его в святилищах так, что каждое такое изображение было или узрением, или мудростью, и именно – в своей существенной цельности, не в качестве дискурсивного мышления или убеждения. Затем от этого цельного (умного узрения) воспроизводилось, при помощи других знаков, уже частичное изображение (ейболон?), которое его истолковывало и выражало причины, по которым оно было так, а не иначе, создано, так что удивляться нужно было такой красоте созданного. Кто видел эти изображения, говорил, что удивляется (языческой) мудрости, как она, не зная причин сущности, благодаря которым вещи созданы именно так, могла изобразить вещи созданными по законам сущности». Плотин считает эти «изображения» первичными, а формально/логические «логосы» производными от первичных (эйдосных) «изображений».

Первоначальное определение диалектики заключается в том, что «она есть установка, способная о каждой вещи сказать в логосе, (в мысли), что она есть и чем отличается от других вещей, что такое общность, и тут же – где место каждой из них, и существует ли как сущность. И сколько сущих, и, в свою очередь – о не-сущих, отличных от сущих» (Прокл).

Содержание диалектики, то есть то, что она может себе позволить в себе содержать, буквально есть всё, что может содержать в себе Вселенная, от бестелесных сущностей до телесных, от не-сущего до сущего, от Не-бытия (А-сата) до Бытия (Сата) … Содержит она всё это в себе при помощи сущностно/эйдетического узрения умного мира, конструируя его в сетевых системах координации корне/сущностных эйдосов в координатной структуре праязыка, укрепляя его словотворением, избегая при этом изменчиво/спекулятивного мнения и лжи. Так вот, как ниже изображено:

А Б

Б АБ+АБ

Исследовательский метод диалектики заключается по Плотину в том, что диалектика «пользуется Платоновой Диэрезой, разделением в целях расчленения эйдосов, равно как и для того, с другой стороны, чтобы определить смысловую единичность каждой вещи (тождественной присущему ей различённому от других эйдосу); диалектика, далее, имеет также установление первых родов и смысловое соплетение отдельных (сущностно/эйдетических) моментов, пока не пройдёт всю область умного, разрешая опять то самое, к чему продвигалась впервые; тут она пребывает в молчании (доязыческого мира), поскольку, по крайней мере, пребывает в молчании всё, дошедшее до тамошнего мира, и не занимаясь уже многообразно, но пребывая в едином, зрит, поручая так называемое логическое знание посылок и силлогизмов, как бы умение писать, – другой науке; выбирая из всего этого необходимое и науке предшествующее, она (диалектика) всё это анализирует, равно как и прочее, конструируя всё в качестве потребного для этого и всё отметая излишнее для этого, изучая равно и путь, приводящий ко всем этим конструкциям».

«1. Но откуда это узрение черпает свои исходные принципы? Конечно, ум даёт эти очевидные принципы, поскольку та или иная душа способна их принять. Душа затем полагает их как некую совокупность, соплетает и разделяет, пока не сконцентрирует совершенной сферы ума… И Платон сказал, что диалектика есть чистейшее произведение ума и реального мышления… о сущем и также ума – в его суждениях о сверх/сущем».

2. « Но что такое философия? Она есть нечто ценнейшее. Но тождественна ли она с диалектикой (богопознанием)? Нет, она есть только ценнейшая её часть. Не следует думать, что диалектика есть только орудие смысловых конструкций, или орган философа. Она не есть совокупность пустых теорем и правил, законов; она, наоборот, есть знание о вещах; и сущее, которое содержит в себе фактическую реальность, так как вместе с теоремами она имеет и вещи».

3. Формально/логическими «ошибками и софизмами она (диалектика) занимается лишь при случае, обсуждая их – как чуждую ложь при помощи имманентных ей самой истин – тогда, когда кто-нибудь другой их совершит, производя дознание, если кто-нибудь введёт их вопреки требованию истины. Стало быть не занимаются они суждениями, ибо они – буквы. (Лосев: «из соединения которых создаются слова, уже ничего не имеющие общего по смыслу с этими буквами, из которых они получаются; а этими цельными словами, собственно, и занимается диалектика». И от себя добавлю – мифология тоже). Разумеется, обладая знанием истины, диалектика знает то, что называется суждением; в общей форме знает она и те душевные движения, в результате которых полагается и вывод в зависимости от утверждения, то ли, или иное, и то ли и иное ли утверждение в зависимости от восприятия. Однако точный анализ (формально/логических структур) диалектика предоставляет другой науке – специально этим занятой (формальной Логике)» (Плотин: 1 – 3, 5).

От себя добавлю: да, буквы, как и кодирующие их местопребывание в структуре координат, числа, не есть суждения, но без буквенно/числовых принципов корне/сущностного конструирования эйдосов, которые конструируются из буквенных элементов (стойхейонов) сцепляемых в слога, а слога креацинируют чудеса оборотничества в корне/сущностном словотворении, когда пара слогов, меняясь слогами, создают думно/смысловые субстанционално/диалектические суждения, не было бы и думного языка. Для доказательности данного суждения можно показать опытный образец конструктивного формирования Первичной субстанции в праязыке: это, – Абал-Алаб или Алаб-Абал (прорва пал-лав-вления), послужившая матрично/корневым прообразом для всех последующих чудес субстанциального оборотничества слогов в корнях противостояния думно/морфных смыслов.