А. Кривоносов - Слово и мысль. Вопросы взаимодействия языка и мышления

Так называемые «внутренние закономерности» развития языка – это придание языку статуса самостоятельного организма. Но эти «внутренние закономерности» остаются в конечном счёте достоянием мозга, а в мозгу всё происходит от общественной природы языка – новые факты жизни, новые теории рождают изменения в знаках, т.е. в мыслях. Человек не может производить нечто несоциализированное, подчиняясь лишь «самостоятельным» законам развития языка. Структура языка сама по себе мертва и недвижима. Её приводит в действие мышление человека, а оно всегда социально. Внутренние законы развития языка – суть законы мышления, и в конечном счёте законы социальные.

Марксистские языковеды всегда определяли сущность языка его социальным характером, называя язык – социальным продуктом. Всему остальному они не придавали первостепенного значения. Вот как эту мысль выразил Чемоданов: Материалистическое понимание языка вытекает из понимания истории. Тайны языка, подобно тайне прибавочной стоимости в политэкономии разгадал Маркс. Тайна языка – это идеальная, значимая сторона слова. [Чемоданов 1983]. Это и естественно – они воспитаны на марксистской философии, истории и политэкономии, однако то, что было верным для этих наук, но будучи пересаженным в теоретическое языкознание, оказалось неполным, поверхностным, не исчерпывающим и, следовательно, неверным. Сущность языка лишь как «социального продукта», будучи верной только в социальном, коммуникативном плане, заслонила все остальные проблемы языка как системы материально-идеальных единиц, взаимодействие которых и составило сущность и механизм языка. Нет, сущность языка не «вытекает из его истории». Нет, Маркс, вопреки мнению Чемоданова, не «разгадал тайны языка». «Тайна языка» заложена не в значении слова, а в мозгу.

Конкретный объект нашего изучения есть тот социальный продукт, который отложен в мозгу каждого из нас, т.е. язык. Языковой знак живёт в коллективе в форме совокупности отпечатков, имеющихся в каждом мозгу. Это индивидуальное вместе с тем и общее. Языковые знаки – достояние всего коллектива, главное средство общения, он обслуживает общественные потребности, это продукт и условие социального развития человека. Благодаря самим знакам возможно мышление, познание. Языковые знаки – это компонент духовной культуры, но они в ней занимают особое место. Материальная и духовная культура общества есть продукт деятельности человека. Обе эти составные части культуры опосредованы мышлением, где языковой знак выступает как необходимое, неизбежное средство осуществления этого мышления. А без языковых знаков мышление, цивилизация не могли бы возникнуть.

Язык нельзя сравнить с другими общественными установлениями: законы, обряды, религия и пр. Морские и иные сигналы используют лишь единовременно и на ограниченный срок. Языком же пользуется каждый человек, ежеминутно. Язык – наименьшее поле для инициативы, поэтому в нём невозможна революция. Серебренников понимает язык как «социальный продукт» весьма своеобразно – поставил телегу впереди лошади. «Человеческий организм… не безразличен к тому, как устроен языковой механизм. Он старается определённым образом реагировать на все те явления, возникающие в языковом механизме, которые недостаточно соответствуют определённым физиологическим особенностям организма». [Серебренников 1983:212].

Поскольку развитие языка как социального механизма происходит стихийно, вне сознания членов общества, то внутренние механизмы этих процессов не осознаются не только основной массой народа, но очень мало изучены и учёными – психологами, логиками, лингвистами, нейрофизиологами. Слуховой (буквенный) образ ассоциируется с понятием. Он и есть социальный элемент коммуникативной деятельности вообще, внешний по отношению к индивиду, который сам по себе не может его создать, изменить, ибо язык, как совершенно произвольная знаковая система, существует только в силу общественного договора. Итак, что же такое язык как общественное явление, согласно различным теориям, в современном языкознании? Как я показал выше, язык – сложный, четырёхуровневый объект, в котором взаимодействуют и неживая, природная материя, находящаяся вне мозга человека в виде звуков и букв (1), её идеальный, абстрактный образ, живущий в мозгу индивида в виде логических фонем (2), идеальный, абстрактный образ внешнего предмета, в виде логического понятия (3) и сам внешний, материальный объект, предмет общения (4).

Как же может э т о т язык быть независимым или относительно независимым от мышления? В нём только звуки (буквы) и реальный предмет, как объект коммуникации, т.е. две крайние фазы в структуре языкового знака – (1) и (4) – физической природы, всё остальное – продукция ума, абстрактного, логического мышления – идеальный образ или фонема от материи знака (2) и идеальный образ или понятие от материи внешнего предмета (3).

Множество разнообразных языков на свете – не потому, что каждый язык имеет свои собственные внутренние законы развития, а потому, что единое общечеловеческое логическое мышление (оно продиктовано законами природы и законами развития обществ, развивавшихся в зависимости от различных общественных и природных условий) одело разные языки в различные материальные (звуковые и буквенные) знаки, почему они и стали разными, одинаково хорошо обслуживая одно и то же общечеловеческое мышление.

В каком смысле язык оказывает влияние на мышление? Наш язык, как я показал, и есть наше мышление, начиная от звука (буквы), превращающегося в его идеальный, логический образ (фонемы), кончая идеальным представлением, образом реального внешнего предмета (понятия). Но ни о средствах, ни о методе этого «влиянии» языка на мышление, о котором пишут многие лингвисты, ни в одной работе невозможно почерпнуть, механизм этого влияния не понят. Хотя влияние, действительно, есть, но оно совсем не в том, что ему приписывают многие лингвисты, а оно заключено во взаимодействии всех четырех уровней в модели знака: (1) – » (2) – » (3) – » (4). Вся разгадка этого «влияния языка на мышление» заключена во взаимодействии каждого из этих уровней с каждым другим: ни один из уровней знака не может существовать без остальных трёх, если из модели знака изъять хотя бы один из указанных уровней, то знаки рассыпаются, язык умирает.

Совершенно ошибочно утверждение, будто язык есть «посредник между миром и мышлением». Посредником между этими объектами может быть только физическая субстанция – звуки и буквы. А то, что считают языком как «посредником между миром и мышлением», есть только чувственное восприятие мира, его материальных объектов. Перевод этих чувственных форм мысли в их идеальные, логические отпечатки как фонем (звуки) и понятий (внешние объекты) осуществляется только абстрактным мышлением.