Михаил Кутушов - Рак излечим

Согласно предположению, выдвинутому еще И. Кантом, только постоянное может изменяться, изменчивое же подвергается не изменению, а смене. Это определяется тем, что изменения являются чередой способов существования одного и того же предмета, и «поэтому то, что изменяется, есть сохраняющееся, и сменяются только его состояния», так как «смена касается только определений, которые могут исчезать или возникать». К гомеостазу все это имеет непосредственное отношение. Детерминация всего живого календарно-хронологическими ритмами действует до определенных пределов. По причине своей нераздельности с организмом Космоса живые существа должны синхронизировать свои внутренние циклы с внешними, но в зоне «люфта» им предоставляется свобода, которая может быть творчески использована для выработки индивидуального пути во времени.

Проблема антагонизма статики и динамики времени определенным образом решается в арифмосемиотике на основе подразделения потока времени на несколько слоев. В такой модели слои, выражающие постоянство, можно связать со статическим аспектом времени, а изменчивость и сменяемость – с динамическим. Определив конкретный порядок и триграмму, соответствующую настоящему состоянию исследуемого события, можно без труда рассчитать, в какую фазу оно войдет через тот или иной промежуток времени. Этот расчет, разумеется, будет также приблизительным, поскольку не учитывает действие случайных изменений. Но самое удивительное: по нему можно предсказать будущее с большой степенью вероятности. На этом примере видна связь символов и чисел с реальным физическим миром… Клетки живых организмов развиваются из стволовых, совершенно недифференцированных «туманных» клеток, в которых нет признаков симметрии и времени. В стволовых клетках отсутствует связь между пространством, самоподобием и самоорганизацией. Точно в таком же положении находились органические вещества в предбиологическом состоянии. Стволовые клетки с уже начавшейся дифференциацией и помещенные в пробирку возвращаются в прежнее недифференцированное, тотипотентное состояние. Для того, чтобы они развились в ткани, органы и системы, им необходим внешний аттрактор и внутренняя симметрия. Функцию внешнего аттрактора играет форма живого организма, его внешняя огранка. Пробирка очень отдаленно напоминает форму организма, поэтому клетки «теряются».

Сейчас очень модно работать со стволовыми клетками. В них, несомненно, заложены неограниченные возможности. Старых и смертельно больных людей за то, что они согласны применять их для омоложения или лечения, осуждать нельзя. У них нет времени на рассуждение, хорошо ли это, этично, не этично, главное достичь результата, а вот молодым пациентам и их потомкам введение стволовых клеток будет совсем небезразлично… Несомненно, выращивание органов для реципиента из собственных стволовых клеток, своего рода аутотрансплантация – это прорыв в трансплантологии. Однако и тут на пути встретятся подводные камни в виде добро– и злокачественных опухолей, иммунных нарушений и т. д. Похоже на старый анекдот, в котором Мичурин сломал себе шею, когда упал с сосны, собирая на ней помидоры. Нечто похожее может произойти со стволовыми клетками… Сейчас во всем мире ведутся тихие, а иногда и настоящие войны, причиной которых являются трансгенные продукты питания. Производители утверждают – они безопасны, противники отвечают – бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Вопрос: а использование и введение тотипотентных стволовых клеток в еще живой организм – это не одно и то же? В результате генной инженерии появились уже и суперсорняки. Они устойчивы к гербицидам. А устойчивость эта передается им от генетически модифицированных растений (ГМ). Эволюция выбирала тот или иной живой организм в общем контексте и в течение миллионов лет. «Инженеры», не просчитав последствий, взорвали статус кво всего живого мира, последствия которого мы пока представить не можем. Это же относится и к синтезированным веществам, число которых исчисляется миллионами. Есть законы, по которым развивается живой организм. Существует жесткий запрет на обмен генетической информацией между далеко отстоящими видами. В природе это аксиома. В случае ее нарушения имеет место патология. Генная инженерия нарушает этот запрет. Уже сейчас созданы ГМ-растения, способные накапливать белки рыб, бактерий, насекомых и других организмов. Поэтому шея Мичурина ничто по сравнению с тем, что могут, если уже не натворили, его не в меру ретивые последователи…

Вернемся к нашим тотипотентным стволовым клеткам. Какая-то сила заставляет их принимать ту или иную форму, ту или иную специализацию. Сформированные и специализированные клетки выполняют свою функцию, делятся и ждут своего часа. Они находятся в «тисках» тканевой специализации и генетики. Стволовые клетки находятся только во власти формы организма и диссимметрии их внутреннего пространства. В них время и структура разделены… Для ГПК левое и правое не одно и то же, их нельзя поменять местами. Причем существует градация диссимметрии – от полностью гомохиральных структур, а именно самых главных – зародышевых ДНК и РНК, до полностью рацемичных, когда левое и правое представлено в равной степени. Причина связности времени и пространства , неразделенности и единства – свойство ГПК. Только в живом нельзя отделить время от пространства, их связность инициирована, подчинена единству структуры и функции, строения и движения. Наиболее ярко оно проявляется в понятии морфогенеза, то есть назначении структуры. Во всех остальных науках структуру от функции отделить более или менее просто, в биологии это невозможно. Только в живом функция подчиняет структуру, но в то же время она сама регулирует ее. Соответственно, внешнее и внутреннее пространства организма связаны и взаимозависимы… Все в природе подчинено геометродинамике и ее старшей сестре – симметрии. Понятия симметрии и противоположного ей свойства природы асимметрии являются одними из базовых понятий в современном естествознании. Качественный переход всех наук на новый уровень произойдет только тогда, когда мы раскроем тайны симметрии.

Луи Пастер, как мы уже знаем, разрешил загадку поляризации. Луи Пастер был не просто химиком, он счастливо сочетал в себе и химика, и кристаллографа, и оптика, и физика. Совсем молодым человеком Пастер работал в химической лаборатории своего учителя Био, который открыл множество веществ, обладающих оптической поляризацией, но природа самой оптической поляризации оставалась неясной. Решающий опыт Пастер поставил в 1848 году в работе над кристаллами паравинной кислоты (паратартратов). По своему химическому составу, свойствам и внешнему виду кристаллы паратартратов были похожи на кристаллы винной кислоты (тартраты). Они имели сходную форму и одинаковый скос на одной из граней (это т. н. гемиэдрия). Различие состояло только в том, что растворы паратартратов не вращали плоскость поляризации, иначе говоря, были оптически неактивны, а тартраты отклоняли поляризованный луч, то есть были оптически активны. Работая над проблемой сходства и различия этих веществ, Пастер обнаружил, что кристаллы паратартратов представляют собой смесь двух видов кристаллов: все они обладали гемиэдрией, но скос у них находился на разных гранях. Кристаллы являлись как бы зеркальным отражением друг друга. Значит, между гемиэдрией и вращательной оптической способностью кристаллов существует какая-то связь! Далее Пастер просто отделил кристаллы с правой гемиэдрией от кристаллов с левой гемиэдрией и по отдельности растворил их. Правые вращали плоскость света вправо, левые – влево. Смешав снова кристаллы и растворив их, Пастер получил раствор, который называется нейтральным, то есть не вращающим плоскость поляризации.