Ольга Кашубина - Как болел бы врач: маленькие хитрости большого здравоохранения

Начнем с того, что категория – звание добровольное. Это значит, что доктор сам решает, нужна она ему или нет. И сам прилагает усилия, чтобы ее получить. Обычно мотивом становится прибавка к зарплате и более высокий статус, хотя я знаю многих прекрасных врачей, которые никогда не стремились обзавестись категорией.

У меня нет и не было врачебной категории. Потому что ее наличие не имеет никакой связи с реальным профессионализмом доктора, а вне государственных больниц еще и никакой связи с зарплатой. Скажу больше: все последипломное медицинское образование в России – по большей части профанация. А чтобы получить врачебную категорию, достаточно числиться сотрудником одной клиники не менее трех лет и не вызвать каких-то серьезных нареканий к своей работе со стороны начальства. Если эти два условия выполнены, категория гарантирована даже посредственному доктору.

Единственные, кто заинтересован в том, чтобы у врача была категория, – это главные врачи. Их могут наказывать, если в больнице мало докторов с категорией. А для самого врача категория может стать бонусом только в случае, если у него нет никаких других регалий и сформированной клиентуры. Таким образом, ее наличие вообще никак не характеризует профессионализм доктора.

На вторую категорию может претендовать врач, отработавший не менее трех лет по специальности, сдавший отчет о проделанной работе и тест на знания, а затем прошедший собеседование со специальной аттестационной комиссией. Первую категорию получают те, кто отработал семь лет по специальности, а затем сдал все те же отчет, тест и собеседование. Наконец, высшая – самая престижная – категория присваивается врачам с 10-летним стажем работы, которые прошли все перечисленные выше испытания.

Обычно врачи получают категории последовательно – выходит что-то вроде стимулирующей игры: «собери 10 наклеек – и получи подарок».

Говорить о значимости результатов тестирования и собеседования сложно: пациенты обычно не знакомы с критериями, на основании которых аттестационная комиссия присваивает категорию, не могут учесть ее лояльность в отношении конкретного врача и прочие подводные камни.

Фактически наличие той или иной категории может сказать нам следующее:

• напрямую – сколько врач работал в больнице(минимум три года, если у него вторая категория, минимум семь лет, если первая, минимум 10 лет, если высшая);

• косвенно – амбициозен врач или нет(едва ли равнодушный к карьере специалист будет заморачиваться с получением категории);

• косвенно – были ли в практике врача грубые нарушенияпрофессиональных обязанностей (едва ли врач с плохой репутацией получит категорию).

Срок действия каждой категории – пять лет. После этого ее снимают, но, если врач повторно пройдет аттестацию, подтверждают или присваивают более высокую. Это стимулирует доктора с категорией не расслабляться, иначе звание отнимут.

Важное уточнение:вообще-то, получение категории не единственный стимул работать над собой. В соответствии с недавно принятым в России принципом непрерывного образования все современные врачи обязаны раз в пять лет проходить аккредитацию: подтверждать, что они все это время не только принимали больных, но и посещали конференции, писали научные статьи, смотрели обучающие вебинары и всячески углубляли свои медицинские знания. Все эти полезные действия измеряются в баллах под названием ЗЕТ (зачетная единица трудоемкости). 1 ЗЕТ равен 1 часу усердной учебы. Чтобы пройти аккредитацию и получить допуск к работе на следующие 5 лет, врач обязан набрать не менее 250 ЗЕТ. Так что можете быть уверены: даже если у врача нет категории, стимулов повышать квалификацию предостаточно.

Резюме:

Категория звучит гордо. Но на практике не очень важна.

Пол. Я не сексист (ка), но не могу проигнорировать тот факт, что половая принадлежность доктора в некоторых ситуациях может быть критически важным фактором для стеснительного пациента. Некоторые женщины принципиально не ходят к мужчинам-гинекологам. А представители сильного пола бывают весьма сконфужены, оказавшись на приеме у уролога или проктолога в юбке. По этой причине частные клиники иногда берут в штат сразу двух разнополых врачей одной специальности.

Теперь немного о предубеждениях, связанных с полом врача. Первое слово – в защиту все тех же гинекологов-мужчин. Часто они очень чутки и деликатны как во время разговора, так и во время осмотра пациентки. Если женщины-врачи иногда позволяют себе основанные на личном опыте негативные суждения, мужчина в белом халате избавлен от такого искушения. Он не похвастается перед пациенткой, что «сам родил без анестезии и даже не пикнул» или не заявит категорично, что осмотр в зеркалах болезненным не бывает. Так что присмотритесь повнимательнее, дорогие читательницы, если однажды надумаете сменить гинеколога.

Теперь об обратных предубеждениях. Они касаются женщин-хирургов. Возможно, стереотипное недоверие к их профессионализму связано с тем, что женщин-хирургов гораздо меньше, чем мужчин. Так сложилось исторически: считается, что работа у операционного стола требует крепких нервов и физической выносливости, а оба эти качества принято приписывать людям с ХУ-хромосомами. И студенткам, влюбленным в хирургию, до сих пор приходится многократно доказывать твердость своих намерений, однажды переступив порог соответствующей кафедры. Уж поверьте, если женщина добилась поступления в ординатуру по хирургии, благополучно ее окончила и теперь оперирует больных, она заслужила это право ничуть не меньше, чем ее коллеги-мужчины.

А еще есть научные данные, подтверждающие разницу в мужском и женском медицинских подходах.

Ученые из США недавно выяснили любопытную закономерность [26] Patient – physician gender concordance and increased mortality among female heart attack patients, Proceedings of the National Academy of Sciences. 2018 . : шансы на выживание у пациенток, поступающих в больницу с признаками инфаркта миокарда, выше, если их лечащий врач – женщина.

Чтобы сделать такие выводы, ученые проанализировали более полумиллиона историй болезни людей с сердечным приступом, которые оказывались в клиниках Флориды в период с 1991 по 2010 год. Выяснилось, что от инфаркта погибает в среднем около 12 % больных. У врачей-женщин не было разницы в выживаемости пациентов и пациенток, а у врачей-мужчин пациентки умирали чаще на 1,5 %.

При этом шансы пациенток с инфарктом миокарда выжить под опекой врачей-мужчин повышались в тех отделениях, где работало много врачей-женщин. Также лучше были результаты лечения у тех врачей, которые в прошлом имели большой опыт работы с женщинами, пострадавшими от острого инфаркта.