Хавьер Субири - Чувствующий интеллект. Часть III: Интеллект и разум

Таким образом, актуальность в «потому что» есть не актуальность как пребывание в мире, а умная актуальность реальности. Это не просто актуальность реального, свойственная любому постижению. Речь идет об актуальности в модусе «потому что». Именно потому, что нечто актуализируется, как реальное, в модусе «потому что», мы говорим, что его реальность есть фундамент. Актуальность реального в «потому что» есть фундаментирование. Разум принадлежит вещам, потому что представляет собой реальность, которой фундаментируются вещи. Будучи искомой, актуальность находима в «потому что» и, как таковая, служит фундаментом.

Стало быть, разум есть резон вещи, поскольку он представляет собой актуальность в «потому что», находимую в качестве фундамента.

Итак, мы рассмотрели, что такое разум как модус моего постижения и как резон вещей. Но эти два аспекта разума обладают сущностным единством. Следовательно, мы должны теперь вглядеться в этот аспект единства разума.

Любая реальность, постигнутая в мышлении, то есть любая реальность, постигнутая в разуме, есть такая реальность, актуальность которой начинательно и канонически фундаментирована самой реальностью и в самой реальности. Сущность разума – в том, чтобы быть мыслящей актуальностью реального. Поскольку разум есть мыслящая актуальность, он есть «мой» разум; а поскольку он есть мыслящая актуальность , он сущностно, как любая актуальность, есть актуальность реального, то есть «вещей». Единство разума как моего разума и разума вещей заключается, стало быть, в том, что разум есть мыслящая актуальность реального. Проясним природу этого единства.

У Лейбница это единство представляет собою то, что можно было бы назвать единством неразличенности. Для Лейбница разум всегда и непременно есть разум, резон бытия; и этот резон бытия неразличимо оказывается резоном как бытия вещи, так и ее постижимости. Именно это единство выражено в знаменитом принципе достаточного основания: все сущее имеет основание, резон, к тому, чтобы скорее (potius quam) быть, чем не быть. По сути дела, это более чем неразличенность: это тождество; поэтому любое логическое рассуждение всегда заключает в себе метафизический момент. Так вот, это невозможно. По существу, принцип достаточного основания недостаточен. Во-первых, он затрагивает только бытийный разум; но разум не «принадлежит» бытию, а выступает резоном «самого» бытия. Лейбниц не видел того, что составляет резон самого бытия: не видел реальности. Во-вторых, такое тождество между резоном бытия и разумом вещей безусловно опровергается, причем не теориями, а простым анализом фактической стороны постижения. Поэтому логический разум не является реальным разумом и в то же время разумом метафизическим. Одно дело – разум постижения; другое дело – резон реальных вещей.

Следовательно, требовалось провести «различение» там, где Лейбниц такого различения не провел. Именно «различение» этимологически обозначается словом «критика». Итак, возникла необходимость в критике чистого разума. Ею и стала «Критика чистого разума» Канта. Разум, о котором говорит Кант, – это голый и неразличенный разум Лейбница. Именно поэтому название книги, «Kritik der reinen Vernunft », следовало бы переводить не как «Критика чистого разума», а как «Критика голого разума». Это критика чисто логического основания метафизики, критика логико-реального единства, утверждавшегося Лейбницем. Критика Канта, будучи различением, совершенно оправдана: постигающий разум – вовсе не то же самое, что резон реальности. Но означает ли это, что речь идет о двух отсеченных друг от друга разумах, взаимно отделимых в качестве разумов? Таков был тезис Канта. Единству разума Кант противопоставляет простую двойственность разумов, не сообщаемых друг с другом в качестве разумов. Но это, в свою очередь, невозможно, потому что означает ставить проблему разума в плоскости голой реальности. Так вот, это неточная постановка вопроса. Реальность, с которой соотносится разум, – не голая реальность, а реальность актуализированная . И если правда, что разум как модус постижения не есть разум голой реальности (в этом Кант, как было сказано, прав), то, когда речь заходит об актуализированной реальности, положение меняется. Актуализированная реальность, будучи актуализированной, не перестает от этого быть реальной, хотя область ее реальности бесконечно меньше, чем область голой реальности, то есть чем мир. А поскольку она актуализируется в моем постижении, оказывается, что оба разума не тождественны друг другу, как думал Лейбниц, но и не радикально отсечены друг от друга, как думал Кант. Единство разума есть единство как умная актуальность реального. Именно к этой актуальности, и только к ней, формально приложим знаменитый принцип достаточного основания. На мой взгляд, следует говорить так: любая реальность, постигаемая в разуме, есть реальность, актуальность которой фундаментирована в самой реальности и самой реальностью. В итоге, актуальность есть актуальность в чувствующем постижении, а разум есть то, что актуальность реального в чувствующем постижении дает нам в форме «потому». Это чувствующий разум. И наоборот: так как это единство является единством лишь в радикальном смысле, оба разума хотя и не отсечены друг от друга, однако следуют разными путями. Реальное может постигаться как реальное, но это постижение никогда не будет чисто логическим развертыванием постижения. Мы увидим это в следующей главе.

В конечном счете, разум есть актуальность реального в мыслящем поиске. Поскольку актуализированное формально является реальным, оказывается, что реальное, которое таким образом актуализировано, формально пребывает в актуальности разума. В этом смысле следует утверждать, что все реальное разумно [рационально]. Однако в понимании этой фразы нужна предельная точность.

Во-первых, речь идет о том, что актуализированное реальное неизбежно находится в области разума. Быть разумным означает, прежде всего, быть в области разума. В этом смысле все реальное, актуализированное в интеллекте, позднейшим, но неизбежным образом входит в область разума. Дело, однако, в том, что не все реальное «обладает» разумом: реальное может покоиться в самом себе, не будучи актуализированным.

Во-вторых, быть разумным не означает, что актуализированное реальное обладает внутренней структурой, свойственной чему-то концептуальному. Рациональное не является синонимом концептуального: это было заблуждением Гегеля. Для Гегеля все реальное разумно, причем «разумное» для него означает, что все обладает структурой спекулятивного разума, то есть структурой понятия. Но это химера, потому что разумное означает не концептуальное, а постигаемое в мыслящей актуальности. А это постижение не обязательно представляет собой логическое постижение понятия. Разум может мысляще актуализировать реальное в не-понятийных формах. Более того, он может актуализировать реальное как превышающее любое рациональное постижение.