Александр Ивин - Логика оценок и норм. Философские, методологические и прикладные аспекты. Монография

Возможность употребления оценочных понятий для указания степени приближения рассматриваемой вещи к определенному стандарту допускалась многими философами и этиками. Она упоминалась, в частности, Л. Витгенштейном, М. Оссовской, Г.Х. фон Вригтом. Витгенштейн проводил, в частности, различие между двумя смыслами слова «хороший»: относительным и абсолютным (он называл их также обыденным и этическим соответственно). Быть хорошим в относительном смысле – значит приближаться к определенному существующему стандарту. Например, стул является хорошим, если он служит заранее определенной цели, и слово «хороший» в выражении «хороший стул» осмысленно постольку, поскольку эта цель предварительно зафиксирована. Хороший пианист – это пианист, способный исполнять отрывки определенной трудности; правильная дорога – это дорога, ведущая к заданной цели, и т. п. Высказывания об относительных ценностях являются, по мысли Витгенштейна, фактическими. Их можно сформулировать так, что они потеряют всякую видимость оценочных суждений. Например, высказывание «этот человек хороший бегун» можно заменить утверждением, что данный человек пробегает определенную дистанцию за определенное время. Иначе обстоит дело с высказываниями об абсолютных ценностях, или с этическими высказываниями. Они не являются фактическими и не следуют из фактических высказываний. «Если бы кто-то оказался всеведущим и изложил в одной книге все свои знания о движениях всех тел во вселенной и состояниях умов всех людей, то в этой книге не было бы ничего, что можно было бы назвать этическим суждением или что имплицировало бы этическое суждение» 31. Оссовская пишет, что когда мы говорим о ком-то, что он является хорошим врачом, хорошим теннисистом, хорошим судьей, лучшим, чем кто-то иной, шашистом или скрипачом, мы имеем в виду приближение этого человека к определенному образцу: образцу врача, скрипача и т. д. Такое употребление слов «хороший» и «плохой» не ограничивается людьми, оно относится также к животным, орудиям труда и т. п. (об этом говорят такие, например, высказывания: «Хороший дворовый пес должен быть злым», «Хороший доклад должен быть коротким», «Хороший нож должен быть острым» и т. п.). Оссовская отмечает также, что когда мы хвалим некоторое орудие труда, значение слова «хороший» сливается со значением оборота «служит для такой-то цели»: орудие соответствует своему образцу, только если оно справляется с целью, для выполнения которой оно было создано 32.

Нужно признать тем не менее, что философы и этики, увлеченные поисками таинственного собственно морального смысла «хорошего», «плохого» и подобных понятий, постоянно недооценивали способность этих понятий замещать множества эмпирических свойств и не придавали должного значения исследованию ее роли в моральном рассуждении. Те же, кто считал все оценки только выражениями чувств, просто игнорировали функцию замещения.

Одним из следствий недооценки функции замещения является почти полная неисследованность понятия образца или стандарта, необходимого для анализа этой функции.

Для наших целей важно отметить, что стандарт, касающийся предметов определенного типа, обычно учитывает типичную функцию предметов этого типа. Помимо функциональных характеристик стандарт может включать также некоторые морфологические характеристики .

Например, никакой молоток не может быть назван хорошим, если с его помощью нельзя забивать гвозди, т. е. если он не способен справиться с одной из тех задач, ради выполнения которых он был создан. Молоток не будет также хорошим, если он, позволяя забивать гвозди, имеет все-таки совсем плохую рукоятку.

Стандарты для вещей других типов могут не содержать морфологических характеристик. Таковы, в частности, стандарты, имеющиеся для врачей, адвокатов и т. п.

Проведение ясного различия между двумя принципиально разными функциями оценочных понятий позволяет объяснить многие странные на первый взгляд особенности употребления этих понятий.

Слово «хороший» может высказываться об очень широком круге вещей: хорошими могут быть и ножи, и адвокаты, и доктора, и шутки и т. д. Разнородность класса хороших вещей заметил еще Аристотель 33. Он использовал ее как довод против утверждения Платона о существовании общей идеи добра. Хорошими могут быть вещи столь широкого и столь неоднородного класса, что трудно ожидать наличия у каждой из них некоторого общего качества, обозначаемого словом «хорошее».

Факт необычайной широты множества хороших вещей несомненен. Ему придается важное значение как семантиками, так и этиками 34. Иногда проводится различие между разнообразием вещей, о которых можно сказать, что они хороши, и разнообразием смыслов, которые имеет слово «хороший», когда оно высказывается о разных вещах. Г. фон. Райт пишет в этой связи: «То, что и вина, и плотники, и голоса могут быть хорошими, является примером того, сколь разными могут быть хорошие вещи. То, что “хороший” иногда означает “приятный на вкус”, иногда “искусный”, а иногда “целебный”, является примером того, как разнообразны формы “добра”. Аристотель не приводил ясного различия между этими двумя видами разнообразия. Его довод против общей идеи добра основывается на разнообразии хороших вещей, а не на разнообразии форм слова “хороший”. Очевидно, однако, что первое разнообразие является производным относительно второго. Не разнородность множества хороших вещей является причиной того, что существует много разных форм слова “хороший”, а многообразие форм “хорошего” обусловливает то, что крайне несходные по своему типу вещи могут быть хорошими» 35.

Понятие функции замещения дает возможность объяснить как этот факт, так и разнообразие смыслов, которые может иметь слово «хороший». Универсальность множества хороших вещей объясняется свое-образием функций, выполняемых словом «хороший». Оно не обозначает никакого фиксированного эмпирического свойства (или свойств). Им представляются совокупности таких свойств и при этом таким образом, что в случае разных типов вещей эти совокупности являются разными. «Красным», «тяжелым» и т. п. может быть названо лишь то, что имеет вполне определенные свойства; приложимость «хорошего» не ограничена никакими конкретными свойствами. Все это справедливо и для другой функции слова «хороший» – функции мотивации.

Положению об универсальной приложимости термина «хороший» и нефиксированности замещаемых им свойств придавались самые разнообразные формулировки. Аристотель говорил об омонимичности этого термина, схоласты – о его трансцендентальной природе, Е. Холл называл его «псевдопредикатом», Д. Эрмсон – «ярлыком», Р. Гартман – «универсальным аксиологическим квантором», семантики – «синкатегорематическим термином» и т. д. Введение понятия функции замещения позволяет придать ясный смысл всем этим характеристикам свойств термина «хороший».