Василий Гудин - Так бы сказал Заратустра

«Виртуальная реальность» вам и на души маски наденет. «Себя потерять» – не пустая расхожая фраза, не метафора, не фигура речи. Многое, что воспринимается метафорически в этом мире, в мире ином осуществляет себя буквально. Потерявшего себя уже никто не найдет, ни в бытии, ни гораздо глубже. Что-то еще живет вместо тебя, но тебя уже нет, твое Я растворилось в едкой щелочи жизни. Я – это корень личности в темной почве Небытия. Ты же вырвал свое Я, посчитав его за сорняк, без него легче и сытнее жить.

«Моя бездна говорит, свою последнюю глубину извлек я на свет». Люди, как водомерки, скользят по поверхности своей глубины. Легче скользить по поверхности, чем искать себя в глубине. Разобщены глубинные миры людей, на поверхности все одинаковы, поверхность сглаживает индивидуальное, на поверхности светло, тепло и уютно. Зачем ворошить древние пласты подсознания, какие силы спят в этих дебрях? Можно утонуть в своей глубине. На поверхности можно быть поверхностным, плоским, «как все». В общую глубину, метра на два ниже поверхности, конечно, опустятся все, здесь воля человека не властна. Но зачем по собственной воли осложнять себе жизнь неразрешимыми вопросами: кто ты, зачем, почему, по воле провидения с заданной целью пребываешь ты на земле или родился случайно? Из-за страха своей глубины люди сделали мир поверхностным.

«Много лживого у маленьких людей». У великих людей и ложь великая. Но великую ложь великих людей складывают маленькие лжи неприметных людей. Почему же из маленьких правд не складывается большая правда? Она все равно становится огромной ложью.

«Никогда не верил я народу, когда говорил он о великих людях». «Мы не признаем ничего великим, что не содержало бы в себе великого преступления». Часто народ гордится великими преступлениями, совершенными против него же.

«Кто не верит себе самому, всегда лжет». Двуличие не верит себе самому. Если в тебе живут два человека, то кто из них ты, или ты – никто? Они всегда доказывают друг другу свою правоту и ты всегда лжешь, потому что раздвоенное, нецельное, не может не лгать. Ты не знаешь, кто из них прав, и есть ли правда у кого-то из них.

«И у кого слишком много духа, тот может сам заразиться глупостью и безумством», – заразиться духом власти, духом экспансии, фанатизма, пришлым духом, нечеловеческим.

«Чем сильнее мы развиваем в себе какое-либо стремление, тем привлекательнее становится броситься в его противоположность». Потому что развиваем стремление, противоположное нашему духу. Цивилизованный мир диктует стремления, противоположные внутреннему существу человека – индивидуализм, эгоизм, карьеризм.

«Оскорбленное тщеславие – мать всех трагедий». Тщеславие – это слава, взятая авансом, взаймы, в кредит, напрокат. Тщеславие наиболее чувствительно к оскорблениям, так как подспудно чувствует тщету своего тщеславия. Тщеславие – скрываемый от самого себя комплекс неполноценности. Тщеславие – обнаженное Я человека, а то и целой нации, не наполнив себя содержание, выпячивается вперед, ближе к избранным. Я идентифицирует себя со своим тщеславием. Оскорбить тщеславие, значит покуситься на Я человека или самомнение нации. Оскорбленное тщеславие порождает месть и вражду. «Но где оскорбленная гордость, там вырастает нечто лучшее, чем гордость».

«Как много невежества и заблуждения сделалось у нас плотью!» Ненасытная плоть постаралась невежество и заблуждение сделать сутью человека. Плоть сытнее живет в невежестве и заблуждениях, чем в истинной сути вещей.

«Презирающий самого себя при этом все же чтит себя как человека призирающего». Человек презирающий – еще одна разновидность человекоподобных. Не в силах жизнь облагородить, человек презирает жизнь и себя в этой жизни. Так человек презрением пытается подняться над жизнью и над собой, но остается внизу – ниже себя и жизни.

«И многое внутри человека похоже на устрицу, отвратительную и скользкую, которую трудно ухватить». Такой человек без мыла проскальзывает в любые щели. Он приветлив, коммуникабелен, обходителен, ему легко удается карьера. И лишь перед страхом потери выгоды «устрица» выползает наружу, обнажая нутро человека, отвратительное и скользкое.

«Человек извратил человека». А кто извратил того человека, который извратил человека? Когда вторая природа человека вынуждена прорываться сквозь первую, вместо того, чтобы создать с ней гармонию целого, извращение человека здесь неизбежно. Извращение – выворачивание сути предмета наизнанку. Так и ходит человек вывернутым наизнанку своей внутренней сутью, а внешнее, чужое, у него внутри.

«Кто долго живет в болоте, тот сам становится жабой». Жабой может не стать лишь тот, кто знает, что живет в болоте.

«Не надо тревожить болото, надо жить на горах». – Но кто же осушит болото, если высокое живет на горах? Зловоние болот достигнет и высоких вершин.

«Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться не чистым». Жизнь – это море, в которое с разных концов света стекаются грязные потоки лжи, алчности, пошлости и разврата. Но жизнь остается чистой, как море, полная внутренней красоты. Но разве душа человека мельче этого моря? Почему же она чернеет от грязных потоков и никак не научится «мыться грязной водой»?

С развитием цифровых технологий человек сам становится информационной матрицей, цифровым изображением. Это бы еще ничего, если бы цифры улучшали качество его изображения, но дело в том, что они уже изнутри складывают человека.

«Укор совести ты для своих ближних: ибо они не достойны тебя. Потому они ненавидят тебя и охотно сосали бы твою кровь. Беги, мой друг, в свое уединение!» Что ты хочешь получить от ближних, если считаешь их недостойными своей особы? Только ненависть – отраженное единство в кривом зеркале Небытия. Беги в свое уединение! Но как бы ты в своем уединении не возненавидел сам себя или твое уединение не возненавидело бы тебя самого. Будь сам достоин человека и ненависть обойдет тебя стороной.

«Часто лжет дух о душе». Скорее душа лжет о духе. Душа – это дух, низведенный с духовных высот в пучину низменной жизни. Порой никак невозможно распознать дух человека по его душе: настолько бывают несхожи душа и ее прототип.

«Искупление вины ценою собственной жизни как бы облагораживает акт самоизъятия из бытия». Самоизъятием из бытия человек не искупает своей вины, он от нее бежит: вина остается на земле, а он уходит в инобытие. Но всякий свершившийся факт хранится в архивах Страшного Суда как вещественное доказательство вины человека. «Каждый образ и каждый исчезающий след – В усыпальницу времени лягут на тысячу лет».