Алексей Криволап - Рунет. Новое созвездие в галактике интернет

Возрастающее влияние интернета на фоне падающего влияния традиционных медиа (прессы, радио и телевидения) усиливают интерес не только к изучению интернета как новой технологии коммуникации, но в том числе и к изучению интернета как киберпространства, в котором разворачивается социальное 53 53 Brian McNair The internet and the changing global media environment // Routledge handbook of Internet politics //там же, 217—29. и где выстраиваются новые политические отношения 54 54 Bennett L., Toft A. Identity, technology, and narratives transnational activism and social networks //там же, 246—60. .

Здесь уместно упомянуть о концепции непреодолимого «цифрового разрыва» или «цифрового неравенства» (digital divide), которое имеет место быть не только в случае рассмотрения доступности современных телекоммуникационных технологий в странах, перед которыми борьба с голодом и нищетой стоит на первом месте. Ведь цифровой разрыв есть и в Европе. Как своего рода новая форма прочтения культурного разделения Европы на Восточную и Западную, в связи с тем, что «цель обеспечения всеобщего доступа к компьютерам и подключения к Интернету до сих пор не достигнута» 55 55 van Dijk J. One Europe, digitally divided // там же, 288. . И тут можно говорить о еще одном изобретении Восточной Европы 56 56 Ларри Вульф, Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения (Москва: Новое литературное обозрение, 2003). , подобно Ларри Вульфу, но уже в цифровом измерении. Впрочем, эта социальная проблема, связанная с использованием интернета, анализируется ван Дейком по четырем критериям: мотивация, физический доступ, цифровые навыки и использование 57 57 van Dijk J. One Europe, digitally divided //Routledge handbook of Internet politics, 288. . Собственно, идеи относительно нового социального устройство ван Дейк подробно излагает в книге «Сетевое общество» 58 58 Jan van Dijk, The network society: social aspects of new media, 2nd ed (Thousand Oaks, CA: Sage Publications, 2006). . Проблема, на которой мы еще остановимся более подробно, заключается в том, как мы рассматриваем интернет: как принципиально новую технологию или как новые социальные формы коммуникации, которые обусловлены появлением и распространением интернета. «Концепция сетевого общества не является синонимом для понятия информационного общества – это дополнение к нему. Мое убеждение состоит в том, что оба понятия неразрывно связаны между собой. В концепции информационного общества подчеркиваются изменения содержания деятельности и процессов в современных развитых обществах. В концепции сетевого общества внимание переключается на изменяющиеся формы организации (инфра) структур этих обществ» 59 59 Jan van Dijk, The deepening divide: inequality in the information society (Thousand Oaks, Calif: Sage Pub, 2005), 146, http://www.utwente.nl/gw/vandijk/research/digital_divide/. .

Но все это шире, чем инфраструктура для доступа в интернет – это о неравенстве в доступе к знанию. «Цифровое неравенство – это новый термин для старого концепта […], означающий неравный доступ к знаниям в информационном обществе. Это определение, следовательно, базируется не на технологии, а скорее на смысле нашего отношения к технологии» 60 60 Jeremy W. Crampton, The political mapping of cyberspace (Chicago: University of Chicago Press, 2003), 142. .

До тех пор, пока интернет не был частью социальной жизни и повседневной практикой миллионов, изучение интернета основывалось на понимании технической природы, на понимании того, каким образом возможна та или иная технология коммуникации? Какой протокол связи наиболее предпочтителен? Но по мере распространения интернета и снижения входного ценза для пользователей (сегодня количество пользователей персональных компьютеров практически равно или может быть равно количеству интернет-пользователей, т. к. на сегодняшний день компьютер без возможности подключения к интернету не рассматривается как полноценное рабочее место).

Когда интернет начинает включаться в сферу социального и культурного, то оказывается, что не меньшее значение и интерес для исследователей вызывают социальные последствия использования той или иной технологии. Того, каким образом онлайн-технологии оказывают влияние на oфлайн-практики. Как минимум это таит в себе угрозу пересмотра отношения и восприятия базовых культурно-структурирующих элементов, которыми являются время и пространство. Новейшие технологии коммуникации практически полностью аннигилируют пространственные и временные ограничения. Впрочем, «для культур с ярлыком „менее развитые“ создание условий для доступности информационных технологий может являться гораздо более низким приоритетом, а возможно, и не быть приоритетом вовсе» 61 61 Richard Holt, Dialogue on the Internet: language, civic identity, and computer-mediated communication, Civic discourse for the third millennium (Westport, Conn: Praeger, 2004), 224. .

Тут как нельзя кстати приходится изобретение интернет-времени (тринадцатый меридиан), которое измеряется в битах (24 часа – одна тысяча бит) 62 62 «Internet Time Swatch. beat», 23 октябрь 1998 г., http://www.swatch.com/zz_en/internettime/itime_howitworks.html. . Появление 23 октября 1998 года этого коммерческого тринадцатого меридиана вызвало волну критики и, собственно, не было понято пользователями 63 63 Tom Sarazac, «Swatch „Internet Time“ – Scam or Stupidity?», 25 октябрь 1999 г., http://www.tomsarazac.com/tom/opinions/swatch.html. . Но при этом открыло новые возможности для рассмотрения темпоральной составляющей киберпространства.

Наметив некоторую преемственность в internet studies традиций cultural studies, вернемся к методологическому обоснованию нашего исследования. На фоне возрастающего количества текстов о том, как изучать социальные и культурные проблемы в киберпространстве, проблематичность изучения сетевого общества, отметим лишь некоторые из них. Кристиан Фукс в книге «Интернет и общество» рассматривает политэкономические основания в различиях пониманиях киберкультуры и приходит к мысли, что «основной антагонизм киберкультуры находится между киберкультурой сотрудничества (социализации) и конкурентной киберкультурой (отчуждение, изоляция, фрагментации). Первая культура основана на ценностях, идеях и структурах обмена и построения отношений, вторая – на значениях, идеях и структурах, которые возводят границы, конструируют классы и разделяют людей. Киберкультура сотрудничества основана на идее единства в многообразии – диалектической взаимосвязи Одного и Многих. Конкурентная киберкультура – на идеях единства без разнообразия и разнообразия без единства – разделение Одного и Многих» 64 64 Christian Fuchs, Internet and society: social theory in the information age, Routledge research in information technology and society 8 (New York: Routledge, 2008), 333. .

Джеймс Слевин в своей книге «Интернет и общество» говорит: «Когда мы рассматриваем, каким образом интернет делает возможным новые способы использования и артикулирована информации – в том смысле, что способствует реорганизации общественных отношений – тогда мы изучаем, как интернет участвует в передаче культурных ценностей. Следовательно, это теория передачи культурных ценностей, которые должны обеспечить нам основу для понимания воздействия интернета» 65 65 James Slevin, The internet and society (Malden, MA: Polity, 2000), 55. .