Сунь-цзы - Трактат о военном искусстве. С комментариями и объяснениями

Впоследствии этот первоначальный порядок, однако, был изменен. В указанном сунском издании «Семикнижия», отредактированном Чжу Фу (ум. около 1086 г.), все трактаты располагаются так:

1. «Сунь-цзы». 2. «У-цзы». 3. «Сыма фа». 4. «Вэй Ляо-цзы». 5. «Ли Вэй-гун вэньдуй». 6. «Сань люэ». 7. «Лю тао». Этот порядок также не удовлетворяет ни первой, ни второй хронологии. Если предположить, что редактор исходил из признаков достоверности авторства, т. е. помещал те трактаты, которые считал написанными самими авторами, а затем те, которые только излагают записанное другими учение этих авторов, то и этот порядок оказывается не соблюденным. В таком случае трактат У-цзы нужно было бы поместить на другом месте, так как он, несомненно, не написан самим У-цзы. Но, так или иначе, этот порядок был принят, и все известные нам издания «Семикнижия» – вплоть до современных – его соблюдают.

Не объясняется ли этот порядок желанием редактора расположить трактаты по степени их важности, по их историческому значению, так, как оно выяснилось в его время? Последующая история вполне подтвердила этот порядок, если подходить к нему с этой точки зрения. Всякий историк китайской культуры знает, что на первом месте среди этих классиков стоят «Сунь-цзы» и «У-цзы», причем первый неизменно впереди второго. Это – два столпа теории военного искусства в Китае. Далее, судя по комментариям к тому же «Сунь-цзы», мы видим, какое большое значение имели трактаты «Сыма фа» и «Вэй Ляо-цзы». Например, Чжан Юй, когда ему нужно привести что-либо из других сочинений по военному искусству, прежде всего обращается к этим двум трактатам. Точно так же широко цитируется «Ли Вэй-гун вэньдуй». Так что первые пять трактатов, безусловно, расположены в порядке исторически установившейся репутации особой значительности их содержания и важности их роли в истории военно-теоретической мысли в Китае. Два последних трактата – «Сань люэ» и «Лю тао» цитируются меньше всего. И действительно, достаточно хотя бы бегло ознакомиться с их содержанием, чтобы увидеть, что они – очень ценные с точки зрения фактического материала – не могут идти в сравнение со всеми предыдущими по богатству именно теоретической мысли. Таким образом, очень возможно, что этот порядок есть дело рук редактора, знатока истории военной мысли в Китае, и поэтому сам по себе является показательным для современного исследователя.

В заключение отметим, что это «Семикнижие» получило название «У-цзин» (т. е. «классических книг по военному искусству». Иначе говоря, к ним стал прилагаться тот же термин «цзин», которым обозначались канонические книги, особенно книги конфуцианского канона, в первую очередь «Пятикнижие», т. е. «И-цзин», «Шу-цзин», «Ши-цзин», «Ли-цзи» и «Чуньцю». В Китае это служило наилучшим показателем важности таких книг. История подтвердила эту оценку. Эти трактаты действительно стали классическими в истории военно-теоретической мысли старого Китая, а первое место среди них та же история безоговорочно отвела трактату Сунь-цзы. [7] О «Сунь-цзы» см.: Срезневский. Инструкция китайского полководца Сунт-се подчиненным ему генералам. Военный сборник 1860 г., т. XIII; Путята. Принципы военного искусства в толковании древних китайских полководцев. Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии 1889 г., т. XXXIX; Amiot. Les treize Articles sur l’art militaire, в общей работе «Art militaire des Chinois». Paris, 1772, 1782. Lionel Giles. Sun Tzu, on the Art of War. The oldest military Treatise in the World. London, 1910. Pennsylvania, 1944.

Выше было показано, что с теми данными, которыми мы располагаем в настоящее время, нет оснований сомневаться, что трактат, известный под именем «Сунь-цзы» и вошедший в историю китайской культуры как первая книга классического военного «Семикнижия», возник в конце VI – начале V в. до н. э.

Сыма Цянь, первый упомянувший об этом трактате, был уверен в том, что он принадлежит некоему полководцу времен Чуньцю, вошедшему в историю под именем Сунь-цзы; уверен настолько, что даже сообщил биографические сведения о нем. Это также имеет значение, но для нас – только как указание на ту общественную среду, в которой этот трактат возник. Был ли автором трактата тот самый полководец, о котором пишет Сыма Цянь, или какой-либо другой, само по себе не так важно; важно лишь то, что Сыма Цянь автором трактата назвал полководца, находившегося на службе у одного из царей периода У ба, т. е. представителя определенных общественных кругов и определенной профессии.

Таким образом, выясняется база изучения «Сунь-цзы»: время происхождения памятника – VI–V вв. до н. э., а также среда, в которой он возник, – самостоятельное рабовладельческое царство в условиях развивающейся борьбы за гегемонию, где немалую роль играли профессионалы-стратеги, бывшие характерными фигурами той эпохи.

Иначе обстоит дело с текстом трактата. Может ли считаться тот текст, с которого сделан настоящий перевод, действительно возникшим в VI–V вв. до н. э.? Ответить на этот вопрос трудно.

В самом деле: настоящий перевод сделан с цинского издания трактата, т. е. с издания XVIII в.; мы знаем, что в основу этого издания была положена та редакция текста, которая была сделана в Сунскую эпоху, в конце XI в.; знаем, что в отдельных извлечениях этот же текст дается и в энциклопедии «Тундянь», т. е. существовал в таком виде в конце VIII – начале IX в.; знаем, наконец, что, по всей вероятности, этот текст установил Цао-гун, т. е. Цао Цао – вэйский император У-ди, полководец и литератор II–III вв.

Но дальше? Что существовало до III в.? Был ли текст, существовавший до этого времени, тот же по содержанию и объему? Цао-гун, являющийся автором наиболее древнего из дошедших до нас комментариев трактата, пишет в своем предисловии, что он произвел большую редакторскую работу над текстом памятника: устранил все позднейшие наслоения и установил первоначальный текст трактата. Таким образом, можно думать, что текст памятника – по крайней мере в основном – дошел до нас в редакции III в. Каково же отношение этой редакции к более ранним версиям текста? Ответить на этот вопрос можно лишь предположениями.

Было бы большим заблуждением безоговорочно и огульно утверждать, что ученые старого Китая, занимавшиеся исследованием памятников древней письменности, те самые, которых принято называть «комментаторами», только тем и занимались, что фальсифицировали попадавшие в их руки древние памятники. Конечно, такие случаи бывали, и многие из них нам хорошо известны. Но в то же время известно и другое: исключительная добросовестность, с которой работали многие знатоки древней письменности. Мы хорошо знаем, что изучение (особенно филологическое) древних памятников было настолько глубоким, что требовало от лиц, этим занимавшихся, узкой специализации на одном каком-либо памятнике. Так было в китайской филологической науке времен Хань. Поэтому нет ничего невозможного в том, что Цао Цао действительно постарался установить по возможности наиболее ранний текст трактата. Трудно сказать, весь ли это текст, но, во всяком случае, то, что мы имеем, безусловно несет на себе отпечаток эпохи Чуньцю, точнее – периода У ба («Пяти гегемонов»).