Array Сборник статей - Творчество и развитие общества в XXI веке: взгляд науки, философии и богословия

Особенно следует отметить роль восточного христианства – православия – в современной науке. Сегодня становится всё более очевидной надежда на то, что именно соединение верящего в Творца сердца и пытливого ума, освящённого дыханием Святого Духа, способно вновь запустить процесс раскрытия тайн мироздания, которые открывает Бог людям в тех сферах и в той мере, в какой это ведёт к возвышению людей в их пути в мировой истории.

В последние десятилетия западные страны, опираясь на мощь своих государственных институтов и на мощь своих гигантских информационных и пропагандистских холдингов, создают для себя конкурентные преимущества для обеспечения мирового лидерства западного глобального проекта. Можно с уверенностью сказать, что в современных условиях мировое лидерство в его дискурсивном аспекте во многом формируется гуманитарной наукой и сферой образования, которые становятся важнейшими, но пока ещё недооценёнными в России интеллектуальными факторами в борьбе за мировое лидерство.

По мнению известного русского философа Е. Н. Ивахненко, «уже в конце прошлого столетия сложилась особая “гегемонная” концепция универсального знания. Система образования стала функционировать по образцу эпистемологической матрицы, формирующей для всего остального мира дискурсы развития и модернизации, а само социально-гуманитарное знание стало подаваться в терминах эффективности и превосходства Запада над остальным миром. Так, шаг за шагом по “магнитным” линиям образовательного и технологического превосходства постепенно выстраивается непроходимая граница, жёсткая иерархия, разделяющая мир на тех, кому отведена роль творцов и производителей знания, и тех, кому предписано оставаться его потребителями». Вслед за установившимся в конце XX века экономическим и геополитическим доминированием западный мир стал активно продвигать технологию установления полной эпистемологической зависимости и контроля эмиссии знания. России в целом, как и российской науке и образованию в частности, в неоглобальном раскладе уготовано отнюдь не лидирующее место [52].

Говоря в терминах идеологической и политической борьбы можно говорить об агрессивном продвижении западного глобального проекта. Однако этот процесс, в терминах главенства дискурсивных практик, может быть представлен как рекурсивное распространение анонимной властной самодостаточности современной эпистемы западного мира в целом. «Данная эпистема выражает самую настойчивую и энергичную претензию на перехват управления человеком мыслящим – его смыслового приятия одних ценностей и когнитивных установок и неприятие других».

Применительно к пространству, в котором продолжают доминировать иные, «незападные» и «неевропоцентричные», языковые практики и ценностные установки, современная доминирующая не-оглобальная эпистема призвана осуществлять демонтаж когнитивной идентичности «мыслящих иначе».

В этих условиях со всей очевидностью перед российскими учёными и богословами встаёт задача создания своей собственной научной базы, в которой должна найти своё место и религиозно-философская методология, дающая возможность транслировать эту методологию в другие, прежде всего гуманитарные, науки. Другими словами, перед ними стоит задача принять вызов и достойно на него ответить.

Одним из ярких примеров такого демонтажа когнитивной идентичности является придуманная полвека назад в США монетаристская теория, применяемая исключительно для внешнего потребления зависимыми странами. Выражаясь современным языком, она применяется денежными властями США в качестве когнитивного оружия, поражающего сознание элиты туземных стран в целях навязывания им нужной западному (прежде всего американскому) капиталу макроэкономической политики.

Парадоксальная живучесть монетаризма и его поддержка со стороны международного финансового капитала объясняется соответствующими экономическими и политическими интересами. Монетаризм играет роль научного основания идеологии рыночного фундаментализма и либертарианской экономической политики , в проведении которой заинтересован международный финансовый капитал, стремящийся минимизировать государственные ограничения своей деятельности. Монетаристская доктрина предоставила для этого разрушения необходимые идеологические основания, облачённые в тогу «научно обоснованных» рекомендаций.

Причина выбора псевдонаучной монетаристской доктрины в качестве идеологической основы для проведения денежно-кредитной политики связана не с ее истинностью или приверженностью ее проводников к каким-то научным школам, а с банальным удобством этой доктрины для обслуживания интересов офшорной олигархии, с одной стороны, и заинтересованностью международного капитала в её проведении – с другой. Сбитые с толку (а отчасти и почувствовавшие свой личный интерес и поддержку) монетаристской схоластикой властвующие элиты сами организуют разорение собственных стран [53].

Неудивительно, что последствия применения этой «теории» никогда ещё не приводили к официально заявляемым целям. Экономисты заметили, что существует обратная зависимость между применением монетаристской теории и темпами экономического роста. Экономика стран, применяющих рекомендации МВФ, растёт в среднем вдвое медленнее, чем остальных [54]. Важно подчеркнуть, что развитые страны никогда не применяли и не применяют рекомендаций МВФ, относясь к нему как к инструменту их общей неоколониальной политики по отношению к зависимым странам. Не случайно в правительстве США МВФ курирует заместитель казначея (министра финансов), отвечающий за взаимоотношения с иностранными государствами. Советы МВФ предназначены прежде всего для них.

Но это лишь один из примеров, относящихся к экономике. На самом деле таких форм когнитивного оружия много, и именно им должна быть противопоставлена творческая мысль учёных России, оплодотворенная православным христианским сознанием.

В последние два-три десятилетия рыночная парадигма приобрела форму идеологической экспансии. Так называемый «естественный рыночный отбор» стал глобальной социальной нормой, что привело к усилению процесса дифференциации доходов и обусловило углубление разрывов между бедными и богатыми. Удельный вес спекулятивного капитала и так называемой сферы услуг (финансовых) резко увеличился, по сравнению с капиталом индустриальным или связанным со сферой материального производства, при сохранении активно навязываемой по всему миру идеологии свободного рыночного хозяйства, ориентированного на непомерное гедонистическое потребление относительно небольшой части населения как внутри отдельных стран, так и в масштабах всей планеты.