Э. Серга - Физика без камней в голове

Первое, на что следует обратить внимание, это научный авторитет автора теории. К тому времени, когда появилась статья «Объяснение движения перигелия Меркурия в общей теории относительности» [10], авторитет Эйнштейна среди учёных был очень высок. Следовательно, был высокий уровень доверия и к его новому теоретическому результату.

Во-вторых, как следует из заголовка статьи, речь шла только о Меркурии. Именно для Меркурия эффект смещения перигелия имеет наибольшее значение. Для других планет погрешности измерений велики по сравнению с величиной самого эффекта, особенно для Венеры. Наиболее приемлемой планетой для анализа данных после Меркурия является Марс. Но для него эффект выражен существенно слабее, чем для Меркурия: соответственно 8 угл. сек и 43 угл. сек за столетие.

В-третьих, определённое согласно ОТО значение смещения для Меркурия получило подтверждение данными наблюдений.

В-четвёртых, у специалистов могли быть основания сомневаться в данных точности измерений величины эффекта для других планет в связи с тем, что погрешности измерений сравнимы с величиной эффекта, а у Венеры даже превышают сам эффект. Поэтому данные по другим планетам могли рассматриваться как недостаточно надёжные по сравнению с данными для Меркурия. Тогда оценку правильности ОТО можно свести к согласованию расчётного и наблюдаемого значения смещения только для Меркурия.

Но такую оценку нельзя считать достоверной, так как согласование расчётного и наблюдаемого значения может быть случайным. Кроме того, для одной планеты хорошее согласование теории с опытом может быть получено путём сведения физической проблемы к математической проблеме. Математика позволяет построить правдоподобную теорию, дающую желаемый результат. Поэтому о согласовании теории с опытом можно судить только на основе получения непротиворечивых результатов, по крайней мере, для двух планет, в данном случае Меркурия и Марса.

Таким образом, применение формальной логики необходимо для сведения к минимуму влияния субъективных факторов на результат исследования, включая: авторитет учёного, неполноту учёта используемых данных и субъективную оценку их значимости.

В случае проверки соответствия фундаментальной теории опытным данным следует использовать объективные критерии, выраженные в научных понятиях и числовых характеристиках, используемых, например, в теории вероятностей. В книге [1] были выполнены оценки согласования теоретически определённых согласно ОТО значений смещений перигелия с наблюдаемыми для Земли и Марса. Если множество наблюдаемых значений смещений рассматривать как Х , а теоретически определённое значение как случайную величину х 0, то вероятность того, что х 0принадлежит множеству Х , составляет: для Земли 0.09, для Марса 10 —4. Таким образом, на основе использования объективных критериев мы приходим к выводу, что ОТО не подтверждается данными измерений. Следует отметить, что в дальнейшем после проведения более точных измерений появились трудности с объяснением эффекта смещения и для Меркурия.

Приведенный пример говорит о том, что при решении научной проблемы её необходимо расчленить на простые высказывания (утверждения), истинность которых можно объективно оценить. Недопустимо какие-либо из этих простых высказываний изначально без достаточного обоснования принимать за истинные. При этом не обязательно использовать символику формальной логики, но обязательным является соблюдение логических правил.

Исторический опыт познания убеждает нас в том, что нарушение логических правил приводит к потерям времени, сил и средств на проведение исследований, не имеющих реальной перспективы их практического применения. При этом отрицательный эффект заключается не только в потере времени, сил и средств, но и в появлении в большом количестве информационного балласта и теоретического хлама. Многие научные работники, понимая свои ограниченные возможности в решении серьёзных научных задач, занимаются в основном развитием уже существующих, в том числе ошибочных, теоретических представлений, без критического их осмысления. Это приводит к нарастающему объёму ненужной информации, среди которой бывает трудно увидеть что-то новое и полезное.

Мотивация исследователей, занимающихся решением научных проблем, может быть различной. Это может быть связано с выполнением служебных обязанностей или личным интересом учёного к данной проблеме и творческой потребностью в её решении, независимо от каких-либо обязанностей и материальных стимулов. При этом одно не исключает другого. Известны случаи, когда исследования, выполняемые вначале в инициативном порядке, в последующем признавались общественно значимыми и получали необходимую поддержку руководства.

В конце 40-х годов ХХ века в НИИ-4 МО была создана группа под руководством Михаила Тихонравова, которая занималась разработкой математического обеспечения пусков баллистических ракет. В инициативном порядке группа стала заниматься также проблемой создания искусственных спутников Земли. Эти исследования не получили поддержку руководства института, как не имеющие конкретной области применения и отвлекающие сотрудников от выполнения основных обязанностей. Однако группа Тихонравова не прекратила работы по ИСЗ. В 1954 г. в АН СССР состоялось совещание, на котором рассматривался вопрос о том, нужны ли будут в будущем ИСЗ и надо ли развёртывать работы по их созданию. Мнения участников совещания разделились, так как перспективы применения ИСЗ тогда явно не просматривались. Решающим оказалось мнение академика Петра Капицы. Он сказал, что на основе существующих в данное время представлений трудно предвидеть области применения ИСЗ. Но, как показывает исторический опыт, научно-технические достижения такого уровня впоследствии находят различные области применения. Поэтому работы по созданию ИСЗ следует развёртывать.

В результате было принято решение рекомендовать развёртывание в стране работ по созданию ИСЗ. Выполненные группой Тихонравова в инициативном порядке исследования были востребованы. В октябре 1957 г. был выведен на орбиту первый в мире ИСЗ. Так началась космическая эра.

В качестве второго примера можно привести работу Эйнштейна в области создания единой теории поля. Он занимался этой проблемой вторую половину своей жизни, почти 4 десятилетия. Что заставляло учёного, обладающего мировой славой и не имеющего каких-либо материальных проблем, долго и упорно заниматься этой трудной проблемой, которая так и не была им решена? Как и в первом примере, эта мотивация обусловлена, по-видимому, свойством характера, которое отличает творческую личность от наёмного работника. Приступив к решению проблемы, такие учёные уже не могут остановиться и готовы трудиться, пока проблема не будет решена и результаты востребованы. Таким образом, можно утверждать, что мотивация учёного решить научную проблему не всегда связана с материальными стимулами, а может быть обусловлена творческой потребностью.