Павел Данилин - Новая молодежная политика (2003-2005 г.г.)

Одновременно эта книга является и справочником по молодежным движениям. География издания стянута к Москве, что убедительно целеположено: революции делаются в столицах. У этой книги есть цель: предотвратить очередную российскую катастрофу. Автор – человек, живущий за идею.

Если такие люди появились на нашей стороне, значит у нас есть шансы, сколько бы денег ни было у наших врагов. По большому счету, против идеи деньги бессильны. Говоря максимами (каковые мы видим в реале чуть ли не каждый день), против человека, готового к смерти, может выстоять только другой человек, готовый на то же. И только когда двое таких стоят друг против друга, победит тот, у кого лучше оружие.

Это книга о социальных технологиях, а технологии – это оружие.

Михаил Кордонский, политоло г

В то время как в Москве солнце озаряет зубцы Кремля, в далеком Лондоне еще глубокая ночь, но Борис Березовский спит спокойно, ибо знает, что президент России не приезжает на работу раньше 11 часов утра… Так должен был бы начинаться страшный роман об оранжевой революции в России, где на улицы вышла вся «прогрессивная молодежь, доведенная до ручки кровавым путинским режимом». Но альтернативной историей заниматься неблагодарно, а предсказатели со времен Нострадамуса особым успехом не пользовались, другое дело – фантасты. Быть может, начинать книгу надо со слов «…сейчас количество молодежных движений в стране растет…» и дальше искать удачное продолжение? Понятное дело, что «растет как грибы под дождем» – слишком затасканно, «растет как ВВП» – неполиткорректно, да и не отражает тех стремительных процессов в среде молодежи. А если сравнивать с раковой опухолью? Но это будет несправедливо по отношению к самим молодежным движениям. Они ведь на самом деле являются истинными, хотя и немногочисленными, ростками гражданского общества. Того самого, о строительстве которого так много говорят.

Поэтому надо просто принять факт: молодежные движения стали «модными», внимание всех акторов политического процесса к молодежи велико, и, отталкиваясь от этого, уже дальше разбираться с тем, что именно произошло, как произошло и что делать дальше. Конечно, нельзя забывать и еще один главный русский вопрос: «кто во всем этом виноват?»

Для начала немного академизма. Молодежь – это «социально-демографическая группа, переживающая период становления социальной и психофизиологической зрелости, адаптации к исполнению социальных ролей взрослых. Обычно к молодежи причисляют людей в возрасте от 14 до 30 лет» [1] http://www.glossary.ru/cgi-bin/gl_sch2.cgi?RMuruklm. . Увы, но именно это определение, являющееся общепринятым и общераспространенным, делает невозможным понимание той роли, которую юные поколения играют в политике сейчас. Оставшись с советских времен, оно совершенно не соответствует реалиям сегодняшнего дня. И с этим вопросом следует разобраться как можно более подробно, ибо в неправильном применении самого термина «молодежь» к политическому процессу и, более того, в неправильном его понимании кроется главная причина неудач многих, если не всех, молодежных движений, попыток создать их или оседлать, сделав инструментом решения собственных политических проблем.

В СССР все было просто: человек с семи лет становился октябренком, с десяти – пионером, с четырнадцати – комсомольцем, и только годам к тридцати в среднем становился членом КПСС, если не было непреодолимых препятствий. При этом надо понимать, что членство ни в комсомоле, ни тем более в КПСС не было обязательным. То есть в СССР понятие «молодежь», если говорить о нем в системном, политическом аспекте, четко привязывалось к комсомольскому периоду. Поэтому нет ничего странного, что молодежь в советских энциклопедических словарях несколько уничижительно характеризуется как «переживающая период… адаптации к исполнению социальных ролей взрослых». Действительно, прежде чем стать полноправным субъектом политического общества, сиречь членом КПСС, человеку следовало пройти комсомольскую «практику», доказать свою лояльность, а также умение и желание заниматься политикой, какой бы выхолощенной она нам сейчас ни казалась. Безусловно, стать партийцем было вполне реально и до 30 лет, но для этого нужен был либо блат, либо «активное участие в общественной жизни», либо мифические или реальные заслуги перед Родиной.

После распада СССР компартия как единый инструмент социализации и политизации молодежи прекратила свое существование. Нового, естественно, создано не было. Результатом стала «политическая молодежная трагедия». Об этом стоит говорить в кавычках, поскольку речь идет именно о политическом поражении молодежи, а не о социальной и демографической трагедиях, которые тоже произошли в то время, но касались не одной группы населения, а всех граждан бывшего СССР. Эта «политическая молодежная трагедия» случилась не по чьему-то злому умыслу. Юные поколения, игравшие главную роль в событиях перестройки, ставшие мотором событий августа 1991 года, просто оказались предоставлены сами себе. Молодежь взяла «суверенитета» столько, сколько хотела, но не могла унести его по определению. Тогда большинству казалось, что, свалив КПСС, избавившись от железного занавеса, получив «демократию», они вместе с ней обретут и все остальное, в том числе и свою роль, и должное место в политике. В результате свобода превратилась в анархию.

Кто-то повесил себе на грудь медаль «За защиту Белого дома», кто-то прошмыгнул во власть, кто-то в постперестроечном хаосе сколотил банды, а кто-то подался в коммерсанты. Молодежь была брошена в свободное плавание. Государство о своей функции социализации забыло, а лучшими «социализаторами» оказались спортивные клубы, секции, банды и неформальные радикальные объединения. Что же до молодежи, которая хотела заниматься политикой, то она не то чтобы была лишена такого права – нет, партий и общественных организаций было море! Однако стимула, той самой морковки, которую предоставляла раньше компартия, юные поколения лишились. Если отбросить в сторону условности, то надо признать, что стимул этот ранее заключался в государственных гарантиях политического роста индивида, в том случае, разумеется, если он выполнял условия и условности, писанные и не писанные советским строем.

После 1991 года никаких гарантий никто и никому не давал. У молодежи был отнят единственный реально работавший ранее инструмент вертикальной мобильности в сфере политики, воспользоваться которым мог любой желающий. Сначала этого не заметили. На слуху были имена единиц удачливых молодых журналистов, коммерсантов и политиков, но в массе своей молодежь как социально-демографическая категория с начала 90-х была попросту «отрублена» от политики. Особенно страшно это оказалось для глубокой провинции. Если в столице и городах-миллионниках «демократия» давала некоторый шанс выбиться в люди – неважно, каким путем, – то в глубинке вертикальная мобильность работала тогда только в криминальной сфере, отсюда небезызвестные «тамбовские», «кемеровские», «ингушские», «ореховские» и иные организованные преступные группировки (ОПГ) [2] Практический смысл: надо создавать конструкции, в которых заложена возможность политического роста. Пусть не до самых высот, у маленькой организации – маленький рост, но он заведомо известен и виден внешнему наблюдателю – потенциальному неофиту. Лучше чем ничего. (Примеч. М. Кордонского.) .