Егор Холмогоров - Защитит ли Россия Украину?

Именно «санитарная империя» и реализует, скорее всего, тот «либерально-национально-фашистский» проект «Либеральной империи», которым грезят некоторые наши политологи. Пока не вполне понятным представляется лишь центрирование этой империи. Очевидно, что она будет сдвинута к Востоку, не включая «ненадежную» Германию, зато привязав к себе Кавказ и Среднюю Азию. Пока моральным лидером, своеобразной «меккой» нового движения является на сегодняшний момент Киев. И не исключено, что новая «санитарная империя» будет организована в форме союза, образованного вокруг Украины.

Идея «раздвоения России», «другой России», «России-2» не случайно в течение длительного времени обкатывалась в нашем смысловом пространстве. Очевидно, единственной серьезной структурой, осуществляющей сдерживание «России-1» после провала «Великой Сарматии» и «Великой Германии», может быть именно «Россия-2», соединяющая в себе признаки как «санитарной империи», так и «Большой России», хотя и осуществленной как анти-Россия. И не исключено, что противостояние Москва – Киев выйдет теперь далеко за рамки локального и верхушечного политического конфликта постсоветских элит. Так или иначе, «сбывание» «санитарной империи», если ей не будет противопоставлена адекватная, «сталинская» политика раскола лимитрофа, – дело ближайших нескольких лет. И осенена она будет благословением Сигизмунда III – завоевателя Москвы, и Адольфа Гитлера, так Москвы никогда и не увидевшего. И лишь это последнее обстоятельство внушает некоторый оптимизм.

БОИ ЗА ИСТОРИЮ – одно из самых принципиальных сражений, которые только могут вестись между народами, государствами, конфессиями, социальными и политическими группами. Навязать свое видение истории означает реально изменить прошлое и перепрограммировать будущее. Когда меняется концепция истории, меняется не только «видение», но и сам предмет, поскольку прошлое существует и действует через связи с настоящим и будущим. Изменение исторического описания приводит к изменению структуры исторических связей и изменению значения тех или иных факторов в формировании грядущего.

Другое дело, что историю так просто не подкуешь. Недостаточно переписать две-три книги для того, чтобы действительно изменить историческую память, и на каждый боевой ход противник может применить контрход. Но эта трудоемкость глубинных исторических фальсификаций не мешает историческим «оперативным маневрам», из которых самые действенные результаты дает изменение концепции исторического преподавания.

Учебник истории является своеобразной библией и в то же время букварем современных наций. Он формирует историческое сознание большинства, представление о структуре исторических отношений, основные этносоциальные и политические стереотипы. И он же обучает азам национально ориентированного действия, объясняет представителю того или иного народа и молодому гражданину того или иного государства, как поступают, а как не поступают его сограждане и соплеменники. Поэтому борьба за учебник является одной из главных на историческом фронте.

В России по этому вопросу существует полный плюрализм – в школьном пространстве сосуществуют учебники и радикальных либеральных ревизионистов русской истории, и умеренных либералов, и умеренных государственников, и бескомпромиссных патриотов-державников. Выработка реального исторического сознания ученика полностью ложится на самого преподавателя, концепция национальной истории как таковая не существует, да и вряд ли могла бы существовать ввиду идеологической эклектичности самого государства.

Совсем иная ситуация складывается во входящих и не входящих в некое «содружество» «независимых государствах». Исторические концепции тамошних учебников жестко заточены под идеологию «сопротивления русскому империализму» как основного содержания национальной истории. В соответствии с этим деконструируется «хронотоп» классической советской историографии, характерными чертами которой выступали универсализм исторического взгляда, принципиальный прогрессизм (и вера в прогрессивную миссию единой державы), общедержавный патриотизм и неприятие любых форм коллаборационизма с противниками единого государства или его союзников, наконец, представление о мирном и дружественном сосуществовании русских и других народов русского пространства. Посмотрим же, чем это заменяется.

УЧЕБНИКИ ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ длинный перечень грехов, преступлений и несправедливостей, которую захватчица Россия чинила по отношению к своим «соседям» (то есть частям государственной территории России, ныне от нее отделившимся). При этом преобладает партикуляризм в точки зрения на события. В целях конструирования новых «независимых наций» с субъективизацией против России тщательно изымается все, что могло бы передать чувство единого социального и политического пространства с Россией.

Вот выразительные примеры из молдавского учебника: «…тяжким оказалось отступление советских войск из Бессарабии. Следуя указаниям Сталина, советская армия применила на территории МССР тактику выжженной земли. Большинство населенных пунктов было подожжено, а в некоторых местах, например в Кишиневе, огонь не удавалось затушить в течение нескольких недель»; «в кратчайшие сроки в глубь Советского Союза было отправлено 4076 вагонов с промышленным оборудованием, сельскохозяйственными машинами, а также с зерном, овощами, фруктами, реквизированными в большинстве случаев у крестьян. Из каждого уезда Бессарабии было отправлено около 60 тыс. овец, 20 тыс. лошадей и 6500 голов крупного рогатого скота. В то же время крестьяне должны были обеспечивать продовольствием солдат Советской армии. Ко времени вступления румынской армии на территорию Бессарабии в июне – июле 1941 года этот край представлял собой разрушенную до основания провинцию».

Здесь, как мы видим, действия Красной Армии (даже если на секунду поверить малоправдоподобному утверждению, что всего за несколько дней советские солдаты превратили Молдавию в пустыню) воспринимаются не в контексте общесоюзного эвакуационного плана, а как сепаратное «растерзание» Молдавии, население которой к тому же «должно было» обеспечивать продовольствием армию собственной страны. Подлинным политическим субъектом выступает тут Румыния и румынская армия, которая представляется «освобождающей» «захваченные» в 1940 году территории.

Еще более поразительный пример партикулярного восприятия истории, полного отказа от осмысления народа и земли встроенными в большой исторический контекст представляет собой один из украинских учебников, сообщающий, что «для нашей страны Вторая мировая война была несправедливейшей из всех войн. Потому что ни СССР, ни Германия не думали о независимости Украины».