Коллектив авторов - Российский либерализм: идеи и люди

В отличие от М. С. Лунина, который своими сибирскими сочинениями лишь дразнил правительство, или Н. И. Тургенева, который стремился оправдаться, Фонвизину важнее было нащупать точки соприкосновения между собственными взглядами и политикой Николая I. С момента поселения в Тобольске он не терял надежды на возвращение в Европейскую Россию и готов был даже отправиться на Кавказ. Однако, несмотря на многочисленные обращения его родственников к царю и даже покровительство тобольского генерал-губернатора П. Д. Горчакова, в его положении никаких изменений не происходило. Только в 1853 году разрешено было ему вернуться домой и жить под надзором в поместье Марьино. Возвращение на родину оказалось безрадостным. К этому времени умерли оба сына Фонвизиных, остававшиеся в России на воспитании брата Ивана Александровича. Сам приезд в Москву омрачился смертью брата, который фактически выхлопотал ссыльному декабристу Высочайшее прощение. В Марьине Михаилу Александровичу было суждено прожить всего одиннадцать месяцев. Он скончался 30 апреля 1854 года.

Ключом к постижению облика декабриста Ивана Дмитриевича Якушкина (1793–1857) как нельзя лучше служит короткая пушкинская характеристика:

Но «кинжал» – лишь одна грань его политической позиции. Другой современник – В. А. Жуковский – с присущим ему широким просветительским взглядом, окрашенным религиозным миросозерцанием, дал более усложненную характеристику: «Я читал письма Якушкина к жене и детям из Ялуторовска, и читал их с умилением, и спрашивал себя: этот заблужденный Якушкин, который когда-то произвольно вызвался на убийство и который теперь так христиански победил судьбу земную, дошел ли бы он до этого величия другой дорогою?»

И. Д. Якушкин родился в 1793 году и происходил из старинного польского рода. Его мать, Прасковья Филагриевна (в девичестве Станкевич), умерла вскоре после рождения сына. Рано скончался и отец – Дмитрий Андреевич Якушкин. В раннем детстве Иван воспитывался дома, а с 1808 года – в пансионе профессора Московского университета А. Ф. Мерзлякова. В том же году он был зачислен в число студентов Московского университета на словесный факультет, где слушал лекции по теории словесности Мерзлякова и по международному праву – Л. А. Цветаева. Сохранились его записи цветаевских лекций о правах знатнейших древних и новых народов.

Сведения о студенческой жизни Якушкина скудны. Из формулярного списка узнаем: «По-русски и по-французски читать и писать умеет, географии, математике и истории знает». Достоверно известно, что в университете он был знаком и даже дружен с А. С. Грибоедовым (М. В. Нечкина предположила, что именно Якушкин послужил прототипом Чацкого в комедии «Горе от ума»).

В самом конце 1811 года молодой человек поступил подпрапорщиком в лейб-гвардии гусарский Семеновский полк. Оценивая события, с которых и начинаются его знаменитые «Записки», Якушкин прежде всего считает нужным подчеркнуть, что «война 1812 года пробудила народ русский к жизни и составляет важный период в его политическом существовании. Все распоряжения и усилия правительства были бы недостаточны, чтобы изгнать вторгшихся в Россию галлов и с ними двунадесять языцы, если бы народ по-прежнему остался в оцепенении».

О жизни в армии свидетельствует его «Дневник», вернее, отрывки из него, сохранившиеся в семейном архиве. Первые фрагменты относятся к начатому 9 марта 1812 года походу Семеновского полка к западной границе, навстречу уже надвигавшейся армии Наполеона. Упомянуты товарищи по походу: М. И. Муравьев-Апостол, братья Михаил и Петр Чаадаевы, князья И. Д. Щербатов, С. П. Трубецкой… Это узкая дружеская группа, члены которой, проникнутые молодым критицизмом, сыграют немалую роль в истории России.

Иван Дмитриевич участвует в сражениях при Бородине, Тарутине, Малоярославце, а в заграничном походе – при Люцене, под Кульмом и Лейпцигом. Вместе с полком он вступает в Париж. Посленаполеоновской Европе посвящены несколько документов, принадлежащих перу Якушкина. Обращает на себя внимание «План статьи о Французской революции и Наполеоне», датированный августом 1814 года. Набросок сделан по живым следам отшумевших военных и политических событий. Сопоставляя его со свидетельствами о тех же событиях в «Записках», можно зафиксировать важные вехи в становлении политических взглядов их автора.

Иллюзии, которые питали офицеры-победители относительно императора Александра, покорившего Париж, рассеялись в прах в родном отечестве. Живописный эпизод запечатлен на страницах «Записок»: «Наконец показался император, предводительствующий гвардейской дивизией, на славном рыжем коне, с обнаженной шпагой, которую он готов был опустить перед императрицей. Мы им любовались; но в самую эту минуту почти перед его лошадью перебежал через улицу мужик. Император дал шпоры своей лошади и бросился на бегущего с обнаженной шпагой. Полиция приняла мужика в палки… Мы не верили собственным глазам и отвернулись, стыдясь за любимого нами царя. Это было первое во мне разочарование на его счет».

Наблюдения европейских форм жизни, резкий контраст с заскорузлыми российскими порядками уже тогда выработали у Якушкина оппозиционные настроения. Какого рода были эти настроения, можно судить по «Плану статьи о Французской революции». Молодой автор настроен в пользу легитимизма; он – сторонник монархии, но монархии, ограниченной конституцией; он порицает «тиранию» якобинцев и узурпацию власти Наполеоном. Однако совершенно явственно выступают требование отменить крепостное право – «главную язву» отечества – и внимание к конституционным проектам революционной и послереволюционной Франции (некоторые из них послужили впоследствии прототипами декабристских конституций).

К 1815 году в Семеновском полку, где служил Якушкин, сложилось своеобразное офицерское сообщество – «артель». Подобные объединения («Священная артель» офицеров Генерального штаба, «Орден русских рыцарей» М. А. Дмитриева-Мамонова и М. Ф. Орлова, Кишиневский кружок В. Раевского и др.) постепенно превратились в преддекабристские организации и положили начало созданию тайных обществ в русской армии. «Офицерская артель Семеновского полка» объединяла друзей-единомышленников: самого Якушкина, братьев Матвея и Сергея Муравьевых-Апостолов, С. П. Трубецкого, И. Д. Щербатова. Они серьезно обсуждали политические события, внимательно читали и анализировали иностранные газеты, что выделяло их из обычных дружеских собраний офицеров. Вскоре, однако, последовал царский запрет, и «офицерская артель» прекратила свое существование.