Василий Сафрончук - Политика и дипломатия

По приезде домой я посетил райвоенкомат и стал на учет, как офицер запаса. До экзаменов в вуз было еще несколько месяцев. Я стал работать молотобойцем на Московском монтажно-сварочном заводе, который был в двух шагах от моего дома. Я был артиллеристом, любил математику и другие точные науки и первоначально хотел учиться в МВТУ им. Баумана. К тому же там учился мой бывший командир и фронтовой товарищ – чеченец капитан Алексей Хабахпашев. Я навестил его в один из дней в общежитии. Он целиком поддержал мое намерение. Сам он учился уже на третьем курсе, с которого ушел на фронт в 1941 году.

Однако этим намерениям не суждено было осуществиться. Знакомая девушка уговорила меня подать заявление в Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), о котором в Москве тогда мало кто знал. Но там меня ждала неожиданность. Оказалось, что даже круглые отличники – золотые медалисты должны сдавать экзамены по иностранному языку. А у меня с языком были сложности. До поступления в артиллерийскую спецшколу в 1940 года, в обычной средней школе с 5-го по 7-й класс я учил английский, в 8-м классе спецшколы – тоже. Но после начала войны во всех спецшколах перешли на изучение языка врага – немецкого и в 9-м и 10-м классе я занимался немецким языком и имел по нему в аттестате отметку «отлично». Тем не менее, я рискнул сдавать единственный вступительный экзамен по английскому языку. С помощью моего школьного товарища Славы С. – слушателя ВИЯКа я две недели вечером, после работы освежал по самоучителю знания английского и где-то в середине августа отправился на экзамены. На них я с треском провалился – получил «двойку». Принимавшая экзамен преподавательница даже спросила у меня, на каком языке я с ней разговаривал, до того невразумительным был мой английский. Потеряв всякую надежду поступить в МГИМО, я решил пока не поздно податься в МВТУ. Однако меня все же вызвали на приемную комиссию МГИМО. За столом комиссии сидели высокие мидовские чины и руководство института. Председатель комиссии, начальник Управления кадров МИД Струнников П. Ф. внимательно прочитал мое личное дело и спросил: «У Вас в выпускном школьном аттестате по немецкому языку стоит оценка «отлично». Почему Вы сдавали английский?». Я ответил, что немецкий язык я не люблю, что до спецшколы я учил английский и думал, что знаю этот язык. «Вот авантюрист, – сказал Струнников, обращаясь к членам комиссии. – Впрочем, нам такие нужны. Предлагаю принять его в институт». Для большей убедительности он зачитал выданную мне на заводе партийно-производственную характеристику. В ней говорилось, что, как молотобоец, я работал по-стахановски, сдал экзамен на кузнеца, был активным общественником. Итак, я был принят в институт, уволился с завода, получил напутствие не порывать с коллективом и 1-го сентября приступил к занятиям.

В дальнейшем особых трудностей ни по языку, ни по другим предметам я не испытывал, учился довольно хорошо, хотя мне это давалось не легко. Кроме того, много времени уделял общественной работе: был парторгом курса, членом парткома института. На четвертом и пятом курсах был сталинским стипендиатом. Занимался с огромным интересом, старался не пропускать ни одной лекции и ни одного семинара. Из всех гуманитарных вузов страны МГИМО, пожалуй, не имел себе равных по уровню профессорско-преподавательского состава. У нас читали лекции и вели семинары крупнейшие в стране специалисты и ученые с мировым именем. Так лекции по истории международных отношений и внешней политики России и Советского Союза читали академики Е. Тарле, Л. Иванов, доценты Л. Никифоров и Ф. Волков, по всеобщей истории – академик Н. Баранский, член-корреспондент АН СССР А. Ефимов, по истории США – проф. Л. Зубок, по теории Государства и Права – академик Трайнин и проф. Карева и др.

Меня с самого начала увлекла политэкономия, которую нам начали преподавать на втором курсе. Мы изучали ее не по учебникам, которых не было, а по первоисточникам – трудам Маркса и Ленина. Меня прямо-таки покорила железная логика и страстный стиль «Капитала» Маркса. Усваивать азы марксистской политэкономии нам помогали талантливые преподаватели.

Особенно интересными и запоминающимися были лекции доцента Е. Соколовской, которая буквально втолковывала в наши головы наиболее трудные положения «Капитала». Оригинальными были лекции по политэкономии социализма проф. Н. Сидорова. В то время еще не было учебников по политэкономии социализма и его лекции были единственным учебным материалом по этому разделу политэкономии. В 1951 году была опубликована работа Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» и все дискуссии разворачивались вокруг нее.

Учебе помогало то, что на курсе была товарищеская, очень дружная обстановка солидарности и взаимопомощи. Примерно треть студентов курса составляли бывшие фронтовики.

Я защитил дипломную работу, сдал все выпускные экзамены на отлично и получил диплом с отличием по специальности «историк-международник». После окончания в 1952 году МГИМО я поступил в аспирантуру.

Встал вопрос: куда идти работать? Тогдашний ректор МГИМО Л. Н. Кутаков предложил мне «пойти в науку», то есть остаться в аспирантуре. После недолгих раздумий я согласился и стал готовиться к экзаменам, но не по специальности, указанной в дипломе, а по кафедре политэкономии. Меня в то время интересовала проблема межимпериалистических противоречий, и я решил писать кандидатскую диссертацию на тему: «Борьба английских и японских монополий на рынках Азии и Дальнего Востока». Моим научным руководителем стал проф. А. А. Арутюнян, который в то время заведовал Отделом международных экономических организаций МИД и по совместительству работал на кафедре политэкономии МГИМО. По его инициативе я попал в первую в своей жизни загранкомандировку. Арутюнян формировал советскую делегацию на 11-ю сессию Экономической комиссии для Азии и Дальнего Востока, которая проходила в начале 1954 года в гор. Канди, Цейлон (так тогда называлось государство Шри-Ланка). Он включил меня и другого аспиранта Серго Микояна в состав делегации в качестве переводчиков. Само длительное путешествие в отдаленный уголок южной Азии было чрезвычайно для нас интересным. Мы добирались до Колобмо самолетами три дня, делали по пути остановки в Вене, Риме, Каире, Исламабаде и Дели. На обратном пути мы провели в Риме несколько дней и оттуда добирались до Москвы поездом. Интересно, что когда мы летели туда, то в Каирском аэропорту висел портрет генерала Нагиба, а когда возвращались обратно, то увидели портрет Гамаль Абдель Насера.

Осенью 1955 года, после окончания аспирантуры МГИМО и получения ученой степени кандидата экономических наук, я был зачислен на работу преподавателем кафедры политэкономии Западного факультета. Некоторое время спустя меня вызвал директор института Лобанов и декан факультета Никифоров, и предложили мне одновременно с преподавательской работой заняться и административной – стать заместителем декана Западного факультета по работе со студентами-иностранцами. Надо сказать, что к тому времени число таких студентов в МГИМО перевалило за триста. В работе с ними была некоторая специфика, а иногда возникали и определенные проблемы. Для улучшения воспитательной работы с этим особым студенческим контингентом, ЦК КПСС принял решение ввести в тех вузах, где обучалось большое число иностранных студентов, должность заместителей деканов и даже проректоров для работы с ними. Меня это предложение не очень обрадовало, так как не хотелось оставлять преподавательскую и научную работу. Но директор и декан заверили меня, что мне будет оставлена возможность продолжать работу на кафедре политэкономии на полставке, читать лекции, вести семинары и т. п. Только будет сокращена моя преподавательская нагрузка. После некоторых раздумий я принял это предложение.