Анатолий Рясов - Политическая концепция М. Каддафи в спектре «левых взглядов»

Становление и развитие социально-политической концепции ливийского лидера Муаммара Каддафи, как и основанная на ней практика «народовластия», – показательный пример регионального проявления теоретической эволюции и практической реализации «левых взглядов». Ливия была одной из немногих арабских стран, где в течение постколониального времени политическая элита осуществляла глубокие и длительные преобразования под «левыми» лозунгами. Тем не менее, включение воззрений Муаммара Каддафи в спектр политической мысли, определяемый как «левые взгляды», предполагает обращение к контексту, в котором рассматриваются теоретические построения ливийского лидера. В свою очередь, этот контекст не может быть осмыслен без определения рамок самого понятия «левые взгляды».

Содержание этого понятия, объединяющего широкий спектр течений политической мысли, и в момент своего возникновения не имело фиксированного содержания, а в дальнейшем неоднократно трансформировалось и пересматривалось. Диалектика развития «левых взглядов» всегда исключала косность понятий, исконно не представавших как неизменная данность для большинства теоретиков, а рассматривавшихся ими как продукты исторического развития. Если даже воззрения отдельных «левых» философов значительно модифицировались в течение их жизни, то идентичные изменения выступали в качестве закономерных для развития целого пласта политической мысли, что лишний раз подчеркивало его динамизм в контексте менявшейся социально-политической обстановки, требовавшей переоценки многих, начинавших казаться изжившими себя ценностей.

Полиморфные вариации «левых» моделей политического развития воплотились и в их региональных проявлениях (включая, в частности, Россию и арабские страны) [1] Выбор европейских стран и России для иллюстрации становления и развития всего спектра «левых взглядов» обусловлен тем, что именно в этих государствах подавляющее большинство классиков «левой мысли» сформировались как философы, социологи и политики. В свою очередь, исследование трансформации этих идей на Арабском Востоке имеет большое значение для анализа ливийского варианта «левой мысли». . Так, на Арабском Востоке соответствующие ценностные ориентации и принципы получили свое выражение в специфических моделях модернизации, значительно отличавшихся от теоретических разработок европейских и русских философов. Вызревая в принципиально иных социально-политических условиях, «левые взгляды» в арабском мире оформлялись как одно из течений антиколониального движения. В дальнейшем же эти воззрения конституировались, в первую очередь, не в теоретических и философских трудах, а в партийных программах и идеологических доктринах, послуживших главным средством массовой мобилизации. Это означало, в первую очередь, что «левые взгляды» предстали в виде идеологического оправдания процессов нациестроительства, становившихся в XX в. первостепенно важными для легитимации действий различных политических элит в регионе арабского мира.

Национальный контекст всегда содействовал реинтерпретации и модификации базисных теоретических установок и центральных понятий «левой мысли». Несомненно, для большинства европейских «левых» теоретиков корневыми элементами, консолидировавшими их концепции в единый идейный спектр, были антилиберализм и ориентация на пролетариат. В России же, где в силу исторических обстоятельств «левая мысль» оформлялась как часть спектра взглядов, противостоявших идеологии абсолютизма, аналогами этих базисных для европейских теоретиков величин стали антиконсерватизм и утверждение особой роли института общины. В свою очередь, на Арабском Востоке оформление этого направления политической мысли оказалось нюансировано рядом объективных факторов, которые сделали антиколониализм и национализм стержневыми элементами «левой мысли» и основанной на ней практики политического действия. Однако даже в рамках арабского геополитического пространства происходило дальнейшее варьирование этих ключевых понятий. Так, в Ливии такими базисными установками стали антиимпериализм и (на этапе становления концепции М. Каддафи) антисоветизм, а также ориентация на ценности родоплеменного общества.

Более значительных оговорок требуют сами понятия «левая мысль» и «левые взгляды». Эти понятия в силу многих причин (например, нетождественности словосочетания «левые взгляды» значительно девальвированному термину «социалистическая мысль» или более узкому семантически определению «радикальные взгляды») кажутся более удобными, в том числе и для анализа социально-политических воззрений ливийского лидера. Но оба они, несмотря на их очевидную схожесть, не во всех случаях синонимичны. Если «левая мысль» – это, в первую очередь, теоретикофилософская традиция, то понятие «левые взгляды» имеет более широкий смысл, в ряде случаев имеет идеологическую нагрузку и означает всю совокупность соответствующих ценностных ориентаций. Вместе с тем, принимая во внимание тот факт, что это течение мысли оформлялось не как философское направление, а скорее – как совокупность идеологических доктрин, направленных на преобразование действительности (то есть мыслительный акт в этом случае оказывался актом политическим), едва ли возможно однозначно определить семантическую грань между терминами «левая мысль» и «левые взгляды». Поэтому в дальнейшем эти понятия будут до известной степени взаимозаменяемы применительно к соответствующему комплексу идейных установок.

Тем не менее, что же дает основания для включения концепции «ливийского народовластия» в контекст «левых взглядов»?

Большинство ключевых вопросов «левой мысли» на самых разных исторических этапах оставались приоритетными для всех направлений этого спектра взглядов. Общность подходов, тематических ракурсов и категориальных построений, а также очевидная схожесть тенденций оформления и развития «левых взглядов» позволяет рассматривать этот спектр мысли как единую политикофилософскую традицию, обособленную от «правых» и «центристских» течений, даже несмотря на то, что сама целостность «левой мысли» проблематична в силу своей исторической изменчивости и географической относительности. Национальная контекстуализация не разрушила тот исходный «идеологический архетип», в соответствии с которым действовали, в частности, арабские «левые» теоретики и практики (а также их коллеги из ареала других «неевропейских» стран). Переход к практической реализации теории в каждом из региональных вариантов «левой мысли» неизменно начинал корректировать теорию, и это означало, что тенденции идеологической трансформации «левых взглядов» вновь совпадали, вне зависимости от региона, где осуществлялась эта практика.