Александр Ципко - Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

Наша беда состоит в том, что постсоветская политическая элита не в состоянии поставить себя на место руководства «братских республик», которое, как видно из упомянутой речи Нурсултана Назарбаева, видит главную цель своей жизни в том, чтобы сохранить на века, по словам Назарбаева, полученную в 1991 году независимость. Мы до сих пор не понимаем, что после того, как, к примеру, Украина и Белоруссия вышли из общей с Россией истории, они вынуждены делать акцент не на том, что объединяло наши народы (на чем делает акцент в своей статье Дмитрий Медведев), а прежде всего на том, что их разъединяло в прошлом и на чем выросла их особенная этническая идентичность, отличная от русских.

Конечно, память о последних общих столетиях, особенно память о совместной жизни в условиях СССР, куда сильнее и прочнее, чем память о пяти столетиях их жизни в рамках Великого княжества Литовского, а затем в Польском государстве. На самом деле памяти о жизни в Западной Руси, когда белорусы назывались «литвинами», а украинцы – «малороссами», нет у подавляющего большинства нынешних украинцев и белорусов. Исключением, конечно, являются прежде всего жители Западной Украины, которые имеют очень короткий (не более сорока лет) опыт совместной жизни, да и то в советской России. И проблема состоит в том, на что я обращаю особенное внимание, что при всех качественных различиях между внешней политикой нынешней Украины, ставшей откровенным вассалом США, и внешней политикой Александра Лукашенко, при котором Белоруссия стала военным союзником России, идеология белорусского суверенитета строится на той же антимосковской, «антимоскальской» матрице, которая лежит в основе идеи украинской «нэзалэжности». И, честно говоря, о чем до сих пор мало кто знает в современной России, у белорусов на самом деле куда больше исторических оснований доказывать независимость своего менталитета от русского. У белорусов не было ни Богдана Хмельницкого, ни Переяславской рады. На самом деле они были присоединены к России насильственно, благодаря трем разделам Польши в конце XVIII века. Более того, многие белорусы были насильственно переведены Екатериной II из униатов назад в православные.

И в этих фактах, на мой взгляд, заключены серьезные идеологические препятствия на пути реальной интеграции постсоветского пространства. Процессы декоммунизации в Белоруссии не так сильны, как в Украине и даже в России. Но культурная политика нынешнего руководства страны на самом деле направлена на всемерную активизацию особой, белорусской идентичности. Примером тому экспонаты музея истории Белоруссии. Два зала музея отданы под портреты польской шляхты, проявившей «белорусско-литовский патриотизм», здесь же говорится о том, что Белоруссия была сердцевиной Великого княжества Литовского, и она действительно была его сердцевиной. Но в то же время обращает на себя внимание диорама «Петр I сжигает Могилев». Конечно, молодежь Белоруссии не взрывает памятники Ленину, как делают это ее сверстники в современной Украине – в Киеве, Днепропетровске, Харькове, – но у нее есть свой тихий протест против русского мира. Сотни молодых белорусов в последние годы охотно ездят в Польшу и Литву по различным образовательным программам. В Белоруссии открыто полсотни Домов Польши, белорусская интеллигенция сегодня обращается к Лукашенко с просьбой перевести вузовское преподавание на белорусский язык. Белорусизация Белоруссии происходит ускоренными темпами.

И здесь возникает главный, судьбоносный вопрос, на который мы не имеем сегодня ответа. Если идейно, духовно уход Белоруссии из когда-то общего русского мира, и особенно уход молодежи, будет происходить столь же интенсивно, как сейчас, если на самом деле мы ничего не можем противопоставить инерции распада СССР, то имеют ли смысл наши отчаянные попытки, наши дорогостоящие усилия сохранить, а тем более воссоздать экономические связи между членами ЕврАзЭС? Имеет ли смысл экономический союз, если он не имеет политических перспектив, если все его субъекты, за исключением России, являются противниками создания наднациональных структур? Ведь очевидно, что и Лукашенко, и Назарбаев не только сохраняют многовекторную внешнюю политику своих стран, но ее укрепляют. Кстати, в упомянутой выше речи Назарбаев все-таки больше внимания уделил рассказу о совместных проектах своей страны с Китаем, чем анализу перспектив Евразийского союза. На мой взгляд, он сказал о нем только для того, чтобы напомнить о своем несомненном авторстве этой идеи. Но что будет, когда и Назарбаев, и Лукашенко уйдут с политической сцены? На самом деле экономическая составляющая Евразийского союза не выглядит очень впечатляющей. К примеру, экспорт в РФ во внешней торговле Казахстана никогда не был выше 9 %. Обращает на себя внимание, что Лукашенко в последние дни, когда решался вопрос о снятии запрета на ввоз мясной продукции Белоруссии в РФ, вдруг опять заговорил о белорусском суверенитете, о мощи своей армии и т. д.

Мне думается, что настало время нам расстаться со многими иллюзиями, связанными с постсоветской интеграцией. Конечно, государственный союз с Белоруссией нам важен, ибо он обеспечивает нам военную безопасность. Но какой смысл тратить неимоверные усилия для интеграции с бывшими советскими республиками, которые не имеют никакого экономического потенциала? Что касается бывших славянских республик СССР, то, наверное, надо расстаться с иллюзиями Бориса Ельцина, что «рано или поздно они сами приползут к нам на коленях». На самом деле мы вряд ли сможем противостоять стремлению бывших славянских республик уйти в тот мир, откуда они к нам пришли, уйти в Европу. Пора осознать тот неприятный факт, что русский мир, несмотря на свои огромные моральные и духовные достижения, который возник в рамках российской империи, уже обречен. А для того, чтобы воссоздать этот русский мир уже на добровольных, неимперских основаниях, наверное, нужно и много времени, и, самое важное, культурное и цивилизационное развитие современной России. Наверное, если бы Российская Федерация сразу, с начала девяностых, строила свои отношения с бывшими УССР и БССР на хозрасчетной основе, не жила бы иллюзиями Ельцина, то шансов на новое добровольное объединение русских племен было бы больше.

И самое важное. Пора осознать, особенно сегодня, в условиях надвигающегося экономического кризиса, что в настоящий момент судьба новой России зависит не столько от нашей способности интегрировать постсоветский мир, сколько от сохранения с таким трудом достигнутой стабильности, условий для цивилизованного развития. Надо видеть, что в последние дни субстанциальный, духовный кризис опережает экономический. Веру в будущее России теряют даже нынешние ура-патриоты. Если, как они говорят, «не будет Путина – не будет России», то у них, на самом деле, нет никакой веры ни в свой народ, ни в исторический потенциал своей страны. За попыткой связать будущее страны с одним человеком стоит, на самом деле, национальный нигилизм. Поэтому мне думается, что коренная проблема будущего России заключена в преодолении нынешнего национального пессимизма, настроений страха, апатии, растерянности. И, в конце концов, надо видеть правду: до тех пор, пока, как часто говорят молодые белорусы, на улицах Смоленска больше грязи, чем на улицах Вильнюса и Минска, нам трудно рассчитывать не реальную политическую и духовную интеграцию бывших славянских республик СССР. России пора сделать уроки из прошлого, пора понять, что внешнее геополитическое могущество, которое держится на способности русского человека «затягивать пояс», недолговечно и непрочно.