Джон Рёскин - Последнему, что и первому. Четыре очерка основных принципов политической экономии

Очевидное противоречие: где необходимо исследование, там учения еще не существует.

Принципы политической экономии Д. С. Милля. Предварительные замечания, стр. 3, пер. Остроградской.

«Истинно дисциплинируют рабочего не его корпорации, а его заказчики. Опасение лишиться работы удерживает его от обмана и исправляет его неряшество» (Богатство народов. Книга I, глава 10).

Примечание ко второму изданию. Единственное примечание в этой книге, которое я считаю нужным сделать, состоит в том, что я желал бы попросить читателя-христианина самым серьезным образом подумать, до какого подлого состояния души человеческое существо должно дойти, чтобы, читая такие изречения, соглашаться с ними, а тем более, чтобы высказывать их. В противоположность им я приведу здесь основное торговое правило Венеции, найденное мною в главной ее церкви:

«Вокруг этого храма да будет законом купца справедливость, да будут весы его верны, обязательства его чужды обмана».

Если кто-либо из моих читателей найдет, что тон этого примечания слишком резок или неприличен, то я попрошу его со вниманием прочесть § 18 Сезама и Лилии и быть уверенным, что я в настоящее время не допускаю в своих писаниях ни одного слова, которое, по строгому обсуждению, не находил бы в данном случае наиболее пригодным.

Венеция. Воскресенье, 18 марта 1877 г.

Недальнозоркие люди, вероятно, спросят, на какие суммы будут содержаться такие школы? Я впоследствии рассмотрю непосредственные источники доходов на этот предмет, теперь же замечу, что школы с избытком покроют производимые на них расходы. Одна экономия от уменьшения числа преступлений (этих чуть ли ни самых дорогих предметов роскоши на современном европейском рынке) под влиянием школ превысила бы в десять раз все расходы по народному образованию; экономия в труде была бы той чистой и громадной прибылью, которую в настоящее время трудно даже вычислить.

Различие между этими двумя способами обращения и их материальными результатами можно отлично видеть при сравнении отношений Есфири и Чарли в «Холодном доме» и отношений мисс Брасс и Маркизы в «Часах господина Гемфрея».

Существенное значение и правда Диккенсовых произведений неразумно упущены из виду многими мыслящими читателями единственно в силу того, что он представляет эту истину в несколько карикатурной окраске. Неразумно, говорю я, потому что карикатурность у Диккенса, хотя часто и груба, но всегда безошибочна. В его способе передачи все вещи всегда правдивы. Я желал бы, чтобы он счел справедливым ограничить свои блестящие преувеличения произведениями, писанными только для забавы публики; а когда принимается за предмет, имеющий важное общественное значение, как например, рассматриваемый им в «Тяжелых временах», то прибегал бы к более строгому и тщательному анализу. Польза этого произведения (величайшего, по моему мнению, из всех написанных им) умаляется для многих тем, что Баундерби – драматическое чудовище, вместо того, чтобы быть представителем светских хозяев, а Стефен Блакпуль – драматическое совершенство, а не просто характерный образец честного рабочего. Но воспользуемся Диккенсовым остроумием и проницательностью, невзирая на то, что он предпочитает говорить в ореоле сценического блеска. Он вполне прав в главных стремлениях и намерениях своих произведений, и все они, а в особенности «Тяжелые времена», достойны тщательного и серьезного изучения лицами, интересующимися социальными вопросами.

Они найдут многое у него пристрастным, а в силу этого как бы несправедливым; но если они примут во внимание всю очевидность обратной стороны, которую Диккенс как бы упускает из виду, то поймут, что, в конце концов, его взгляд вполне правилен, только высказан грубо и резко.