Сергей Демьянов - Жизнь на пути всех зол. Взгляд на историю Румынии и Молдавии

Этого не произошло. Венгры решили сделаться одной из европейских наций. Лишившись возможности грабежа, они стали переходить к оседлому образу жизни и более продуктивным, чем кочевое скотоводство, способам ведения хозяйства. В 1000 году венгры приняли католическое христианство, а их вождь Иштван короновался подобно другим королям цивилизованной Европы. Страна получила правильное административное деление, вожди и привилегированные слуги новых королей стали оформлять феодальные права на владение землями и власть над своими венгерскими соплеменниками и покоренными славянами и румынами. На месте кочевой орды с поразительной быстротой возникло обширное, сильное и относительно стабильное королевство, которому была суждена более долгая и славная история, чем эфемерным империям степных народов.

В нашу задачу не входит детальное выяснение того, почему именно с венграми произошло это чудесное превращение, на которое оказались неспособны другие кочевые народы, вторгавшиеся в Европу до и после них. Одной из причин несомненно была общая обстановка в Европе в то время, когда венгры пришли туда. 10 век стал необыкновенным временем в европейской истории.

Цивилизация, отступавшая и несшая потери со времен начала упадка Римской империи в 3 веке и еще в начале 10 столетия находившаяся в весьма трудном положении по причине натиска венгров и викингов, к завершению 10 века взяла над варварским миром грандиозный, блестящий реванш. Началось с того, что немцы, противостоявшие цивилизованным народам Европы с эпохи Цезаря и до времен Карла Великого, к началу 10 века оправились от понесенных поражений и извлекли из них уроки. В последующие 100 лет они сумели радикально преобразовать свою страну, создав основы общества, построившего в последующие века блестящую цивилизацию. В то же самое время в далекой глубине варварского мира развитие торговли и вторжения викингов в славянские земли положили начало формированию Русского государства, к концу названного столетия раздвинувшего границы цивилизованного мира до Оки и верхней Волги – мест вовсе неведомых древним народам Средиземноморья. Пространство между Германией и Русью недолго оставалось варварским – в середине 10 века жившие на нем славянские племена образовали Польское государство. Тогда же началось приобщение к государственности и христианству народов Северной Европы – вначале датчан, затем шведов и норвежцев. Завершилось это необычайное столетие уже известными событиями в Венгрии, в результате которых государственную организацию получили обширные земли Центральной и Юго-Восточной Европы.

Таким образом, если в 900 году политическая география Европы все еще в какой-то степени была сходна с положением времен Римской империи, когда граница между варварством и цивилизацией проходила по Рейну и Дунаю, к 1000 году этот рубеж переместился на подступы к сибирской тайге и Ледовитому океану. Европейская цивилизация сделала такой громадный бросок вглубь Евразии, о каком Цезарь, Октавиан, Траян или их более поздний подражатель Карл Великий вряд ли смели даже мечтать. Собственное развитие и влияние старых очагов цивилизации перешло некую критическую черту одновременно у многих восточноевропейских народов, так что происшедшее было похоже на чудо, явленное Богом к 1000-летнему юбилею христианской веры.

К этой же магической дате завершается формирование основ западной цивилизации. Оставив позади эпоху упадка империи и варварских нашествий, Западная Европа начинает свое восхождение к вершинам могущества, процветания и свободы. На востоке Европы крещение множества народов по-новому формирует границу между восточным и западным христианством (а заодно и ускоряет окончательный разрыв между ними). В большом выигрыше оказывается католицизм – Венгрия, Польша и Скандинавия принимают христианство из Рима и становятся частью западной цивилизации. Но и переживающая свои последние перед началом долгого и необратимого упадка счастливые десятилетия Византия делает достойный ответный ход – дает православное христианство Руси. Хотя восточнославянские народы и не ждет столь же блестящее будущее как Западную Европу, они тоже создадут великую цивилизацию. Россия не даст восточному христианству погибнуть после крушения греческой империи и захвата мусульманами Балкан и станет противовесом западной цивилизации на востоке Европы. А на разделительной линии между католическими и православными странами вспыхнет еще много драматичных конфликтов.

Это изменение облика Европы создает иной контекст и для румынской истории. Если раньше Карпато-дунайские земли были прилегавшим к границе средиземноморской цивилизации краем огромного варварского мира, теперь страна разделилась. Примерно треть румынских земель – Трансильвания – была охвачена большим восточноевропейским скачком к цивилизации. Но две трети – Молдавия и Валахия – остались в варварском мире. По мере того, как венгерские правители и немецкие колонисты (о которых будет сказано дальше) постепенно приобщали Трансильванию к европейской цивилизации, углублялся разрыв и в уровнях развития и в самом характере культуры между румынским северо-западом и двумя более дикими, но, с другой стороны, и более независимыми румынскими областями на юге и востоке – Валахией и Молдавией. Последнее явление оказывало огромное влияние на румынскую историю до 20 века, да и сейчас имеет для Румынии значение.

А вместе с тем, возникло положение, которое представлялось последующим поколениям румын крайне обидным для них парадоксом. Если в начале первого тысячелетия римская Дакия была оплотом цивилизации, окруженным отсталым варварским миром, в начале второго тысячелетия роли поменялись. Когда во многих уголках Европы, которые римляне считали безнадежно дикими, а то и вовсе толком не имели о них представления, провозглашались князья и короли, налаживался регулярный сбор налогов, возводились крепости и писались книги, большая часть Румынии оказалась полуостровом варварского мира, вдающимся вглубь цивилизованной Европы. Геополитический кошмар помог сохраниться древнему населению Карпато-дунай ских земель, но он же предопределил его возраставшее отставание от других европейских народов. Румыны, давно привыкшие смотреть снизу вверх на народы жившие на юге, стали приобретать новые комплексы неполноценности, теперь и в отношении стран запада и севера.

Впрочем, при желании можно прибегнуть и к более лестным для румынского народа сравнениям – южную и восточную часть его страны вполне можно рассматривать не только как окраину цивилизованной Европы, но и как продолжение великой евразийской степи. Европейская часть Великой степи приобщилась к цивилизованному миру только в 18 веке, а азиатская и вовсе в 19. На этом фоне создание на окраине Дикого поля двух румынских государств уже в 14 веке представляется весьма быстрым прогрессом.