Генри Киссинджер - О Китае

В 1834 году английский министр иностранных дел лорд Пальмерстон направил еще одну миссию, решив добиться большого прорыва. Пальмерстон, известный как человек, слабо разбирающийся в тонкостях регламентаций Цинской династии, направил морского офицера – шотландца лорда Напье – с инструкциями, противоречащими одна другой. С одной стороны, требовалось «быть законопослушными и соблюдать обычаи Китая», с другой – одновременно просить установления постоянных дипломатических отношений и размещения британского посольства в Пекине, получения доступа в другие порты на китайском побережье и в то же время установления свободной торговли с Японией [68] Peter Ward Fay, The Opium War, 1840–1842 (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1975), 68. .

После прибытия Напье в Гуанчжоу он и местный губернатор попали в тупиковое положение: каждый из них отказывался принимать письма другого, считая унизительным общаться с лицом такого низкого уровня. Напье, к тому моменту получившему от китайских властей прозвище Старательный обманщик, стал повсюду в Гуанчжоу развешивать плакаты воинственного содержания, написанные при содействии местного переводчика. Судьба сама распорядилась в пользу китайцев, избавив их от заносчивого варвара, когда оба – и Напье, и его переводчик – подхватили малярийную лихорадку и покинули сей мир. Однако перед отбытием Напье обратил внимание на Гонконг, малонаселенные скалистые острова, чьи воды, по его мнению, могли бы послужить отличной естественной бухтой.

Китайцы могли вздохнуть с облегчением, в очередной раз принудив мятежных варваров уступить. Но с тех пор англичане больше никогда не приняли отказа. С каждым годом британская настойчивость росла и принимала угрожающий характер. Французский историк Ален Пейрефит так обобщил реакцию в Великобритании на итоги миссии Маккартни: «Если Китай остался закрытым, то двери должны быть вышиблены тараном» [69] Peyrefitte, The Immobile Empire, xxii. . Все дипломатические маневры Китая и его резкие отказы только откладывали неизбежность наступления того момента, когда будет принято во внимание существование современной международной системы, сформированной в соответствии с замыслами европейцев и американцев. Этот учет реалий принесет китайскому обществу самое мучительное социальное, интеллектуальное и моральное напряжение за всю длинную историю огромной страны.

Само собой разумеется, влиятельные западные промышленные державы не собирались долго мириться с таким дипломатическим механизмом, на основании которого их называли платящими «дань» «варварами» или жестко регламентировали сезонную торговлю в одном-единственном порту Китая. Китайцы со своей стороны соглашались лишь на ограниченные уступки аппетитам западных торговцев, стремящихся к «выгоде» (по конфуцианским понятиям, не совсем достойный с точки зрения морали принцип). Но что совершенно не укладывалось у китайцев в голове, так это утверждение западных посланцев о том, что Китай является всего лишь одним государством среди многих подобных и что ему нужно смириться с постоянным присутствием в китайской столице варварских посланников.

Для современного человека ни одно из изначальных предложений западных гонцов не кажется каким-то особенно оскорбительным с точки зрения западных стандартов: цели свободной торговли, постоянные дипломатические контакты и постоянные посольства мало кого обижают сегодня, и к ним относятся как к обычному методу ведения дипломатии. Однако кульминацией конфронтации стал один из позорнейших аспектов западного вторжения: настойчивое требование неограниченного ввоза опиума в Китай.

В середине XIX века опиум был разрешен в Англии и запрещен в Китае, хотя огромное число китайцев потребляли его. Британская Индия являлась центром выращивания большей части мирового производства мака в мире. Английские и американские торговцы совместно с китайскими контрабандистами проворачивали быстрый бизнес. Опиум, по сути, сделался одним из немногих видов иностранных товаров, попадающих на китайский рынок; изделия известных британских марок отвергались как ничего не значащие или уступающие по качеству китайским товарам. Представители цивилизованного Запада расценивали торговлю опиумом как позор. Торговцы, естественно, не очень-то стремились прекращать выгодную торговлю.

При цинском дворе обсуждался вопрос о легализации опиума и организации его торговли, однако в конечном счете было решено покончить с опиекурением, разрушив и ликвидировав всю сеть. В 1839 году Пекин направил Линь Цзэсюя, опытного и хорошо подготовленного чиновника, закрыть торговлю в Гуанчжоу и заставить западных купцов подчиниться официальному запрету. Линь, будучи мандарином традиционно конфуцианского образца, решал проблему так, как любой другой вопрос, касающийся упрямых варваров: путем сочетания силы и увещевания. Прибыв в Гуанчжоу, он потребовал от западных торговых миссий собрать все опиумные ящики и уничтожить содержимое. Когда приказ Линя не был выполнен, он установил блокаду всех иностранцев, включая даже тех, кто не имел ничего общего с опиумной торговлей. На их фабриках объявили: блокада будет снята только после сдачи контрабанды.

Линь Цзэсюй следующим шагом направил письмо королеве Виктории, в котором со всем почтением, насколько позволял традиционный протокол, отдал должное «вежливости и покорности» ее предшественников, посылавших «дань» Китаю. Красной нитью послания проходило требование к королеве Виктории приказать уничтожить опиум на индийских территориях Великобритании:

«В ряде мест Индии, находящихся под твоим контролем, таких как Бенгалия, Мадрас, Бомбей, Патна, Бенарес и Мальва, опиум выращивается на каждом холме, там повсюду налажено его производство… Отвратительный запах курится повсюду, раздражая небо и пугая духов. Только ты, о Король, можешь уничтожить опиумные растения в тех местах, заставить выполоть мотыгой все поля, посадив на их место пять видов полезных зерновых. Кто снова осмелится сажать мак и производить опиум, должен получить суровое наказание» [70] «Lin Tse-hsu's Moral Advice to Queen Victoria, 1839», in Ssu-yu Teng and John K. Fairbank, eds., China's Response to the West: A Documentary Survey, 1839–1923 (Cambridge: Harvard University Press, 1979), 26. .

Просьба была правильной, даже будучи облаченной во фразы, насыщенные проявлениями традиционного китайского превосходства:

«Предположим, что человек из другой страны прибудет в Англию и начнет торговлю, он ведь должен подчиняться английским законам; насколько же сильнее он должен повиноваться китайским законам Божественной Династии?.. Если купцы-варвары из твоей страны хотят заниматься бизнесом длительный срок, они обязаны с почтением подчиняться нашим законам и покончить навсегда с источником поставок опиума…