Эдвард Люттвак - Стратегия Византийской империи

Сначала древнее свидетельство: в книге II, главе XXII «Войн» Прокопия мы читаем:

Около этого времени [с 541 г.] распространилась моровая язва, из-за которой чуть было не погибла вся жизнь человеческая. Возможно, всему тому, чем небо поражает нас, кто-либо из людей дерзновенных решится найти объяснение. <���…> Причину же этого бедствия невозможно ни выразить в словах, ни достигнуть умом… Ибо болезнь разразилась не в какой-то одной части земли, не среди каких-то отдельных людей, не в одно какое-то время года, на основании чего можно было бы найти подходящее объяснение её причины, но она охватила всю землю, задела жизнь всех людей… она не щадила ни пола, ни возраста… Пусть каждый, философ или астролог, говорит об этих явлениях как ему заблагорассудится, я же перехожу к рассказу о том, откуда пошла эта болезнь и каким образом губила она людей.

Началась она у египтян, что живут в Пелусии. Зародившись там, она распространилась в двух направлениях… На второй год после появления этой болезни она в середине весны дошла до Византия, где в ту пору мне довелось жить. Большинство же ни во сне, ни наяву не ведали того, что произойдёт… Охватывала она их следующим образом. Внезапно у них появлялся жар… При этом тело не теряло своего прежнего цвета и не становилось горячим, как бывает при лихорадке, и не было никакого воспаления… В самом деле, никому из тех, кто впал в эту болезнь, не казалось, что им предстоит умереть. У одних в тот же день, у других на следующий, у третьих немного дней спустя появлялся бубон, не только в той части тела, которая расположена ниже живота и называется пахом (бубоном), но и под мышкой, иногда около уха… Одни впадали в глубокую сонливость, у других наступал сильный бред… Одни умирали тотчас же, другие много дней спустя, у некоторых тело покрывалось какими-то черными прыщами величиной с чечевицу. Эти люди не переживали и одного дня, но сразу же умирали. Многих приводило к смерти неожиданно открывшееся кровотечение… [152] Рус. пер. А. А. Чекаловой; англ, пер.: Dewing, рр. 451–465.

В следующей, XXIII главе мы переходим к демографическим последствиям:

В Византии болезнь продолжалась четыре месяца, но особенно свирепствовала в течение трёх. Вначале умирало людей немногим больше обычного, но затем смертность всё более и более возрастала: число умирающих достигло пяти тысяч в день, а потом и десяти тысяч и даже больше… [153] Там же, р. 465.

Три месяца, то есть 90 дней, величайшей чумы, по 5000 жертв в день – получается 450 000; если же принять цифру 10 000 жертв в день, мы получим 900 000, а Прокопий говорит даже о большей ежедневной смертности, приводя цифры, представляющиеся невозможными.

Когда Прокопий пишет как историк, а не как полемист, его современные коллеги обычно считают его достоверным источником, но относительно пандемии есть две веские причины сильно подозревать его. Во-первых, в эпоху, когда не было статистики, не существовало и данных о смертности, которые можно было бы внимательно изучить и включить в текст, тогда как импрессионистические оценки последствий эпидемий, как известно, вводят в заблуждение: никто из читавших сухие отчёты о СПИДе в США, когда эта болезнь впервые привлекла к себе всеобщее внимание, никогда не догадался бы, что её демографические последствия будут незначительны.

Вторая причина упоминалась всегда, но зазвучала по-новому с появлением структуралистских подходов к изучению текстов. Как всякий здравомыслящий человек, Прокопий бесконечно почитал Фукидида и пытался подражать его языку, отделённому от обычного греческого эпохи Прокопия более чем тысячелетием. И происходит следующее: Фукидид наиболее душераздирающе писал о чуме в его времена в той части своего сочинения, которая сейчас издаётся как книга II его «Истории», а Прокопий явно пытается подражать его манере в своём тексте, издаваемом сейчас как книга II его «Войн», включая рассказ о происхождении чумы: «Эта болезнь началась, как утверждают, в Эфиопии за Египтом, а затем спустилась в Египет… Затем она внезапно обрушилась на жителей Пирея». Далее идёт тщательно составленное, очень подробное описание симптомов болезни («…на людей прежде всего нападал жар в голове…») [154] Главы XLVIII и XLIX; англ, пер.: Charles Forster Smith. Thucydides. History of the Peloponnesian War ( Фукидид . История Пелопоннесской войны, Cambridge: Harvard University Press, 1951), pp. 343, 345. , которому Прокопий опять же явно стремился подражать. Поэтому его свидетельство не принимается в расчёт, а иногда даже расценивается как грубейшее преувеличение [155] Примечательно в работе: J. Durliat. La peste du VIme siecle, pour un nouvel examen de sources byzantins (Чума VI века, к пересмотру византийских источников), в: J. М. Lefort et al. Hommes et richesses dans l’Empire byzantin, tome 1, IV е —VII е siecles (Люди и богатства в Византийской империи. Том 1: IV–VII века; Paris: Р. Lethielleux, 1989), рр. 107–119. Об историографическом контексте см.: Lester К. Little. Life and Afterlife of the First Plague Pandemic (История и последствия первой пандемии чумы), в: Plague (Чума), рр. 3—32; Durliat, р. 17. .

Конечно, все согласны в том, что пандемия была, причём весьма масштабная; и согласны не только потому, что настолько доверяют Прокопию, но также из-за того, что все другие сохранившиеся тексты, современные этим событиям или повествующие о них ретроспективно, упоминают её, причём иногда с некоторыми подробностями [156] См., напр., Р. Allen. The “Justinianic” Plague («Юстинианова» чума), Byzantion 49 (1979), рр. 5-20. .

Один из таких текстов принадлежит Евагрию Схоластику из Антиохии, высокообразованному юристу, приступившему к начальному образованию в 540 г., за год до начала пандемии, и потерявшему жену, дочь, внука и других родственников при очередном рецидиве чумы, который сам он пережил. Его «Церковная история», написанная около 593 г., даёт описание пандемии «на её 52-м году». Начинает он с происхождения болезни: «Она вышла, как говорили, из Эфиопии…» Затем он описывает её симптомы: «…у некоторых она начиналась с головы – причём глаза наливались кровью, лицо опухало…» [157] Евагрий Схоластик. Церковная история, IV. 29; рус. пер. СПбДА под ред. В. В. Серповой, цит. по: http://miriobiblion.narod.ru/ev4.htm. Англ. пер. и предисл.: Michael Whitby. The Ecclesiastical History of Evagrius Scholasticus («Церковная история» Евагрия Схоластика; Liverpool: Liverpool University Press, 2000), pp. 229–231.

Высокообразованный Евагрий тоже явно отсылает к Фукидиду, но источники, не затронутые влиянием афинского историка, также описывают неслыханную катастрофу. Прежде всего это относится к «Хронике» Псевдо-Дионисия Телль-Махрского, написанной на сирийском, то есть на позднем восточноарамейском языке в северной Месопотамии в восьмом веке, но сохранившей утраченный источник, современный описываемым событиям, книгу о пандемии, написанную высокопоставленным священнослужителем и историком Иоанном Эфесским. Запись под 855 г. Селевкидской эры (=543/544 г.) гласит: «Была великая и страшная чума во всём мире во дни императора Юстиниана», а затем продолжается горькими жалобами в духе Плача Иеремии: