Эдвард Люттвак - Стратегия Византийской империи

Византийским послам приходилось рисковать жизнью всякий раз, как они отправлялись в миссию: это было неизбежно, если учесть опасности почти любого плавания даже в самой знакомой части Средиземного моря, а также опасности путешествия по суше в любую державу, с которой у империи не было общей границы. Вечная логика, по которой союзы лучше всего заключать с недружественными соседями недружественных соседей, означала, что любая территория, располагающаяся между Константинополем и его союзниками (или потенциальными союзниками, которых ещё предстояло завербовать), была скорее всего враждебна по отношению к византийским послам. С другой стороны, если промежуточные земли никем не управлялись (ситуация, ныне редкая и требующая для себя термина «недееспособное государство», «failed state», но в древности куда более обычная) – тогда свита посла должна была сталкиваться с дикими племенами, с хищными кочевниками и бродячими шайками разбойников.

Римская западная Европа была затоплена ордами чужестранцев в начале пятого века; по традиционной версии, восходящей к хронике Проспера Аквитанского, вандалы и аланы перешли замёрзший Рейн накануне Нового года, 31 декабря 406 г. («вандалы и аланы, вторгнувшиеся в Галлию, перейдя через Рейн за день до январских календ») [181] Wandali et Halani Gallias traiecto Rheno ingressi II k. Jan; Проспер: Prosperi Tironis Epitoma chronicon (Краткое изложение хроник Проспера Тирона), 1230, изд. Т. Mommsen. Monumenta Germaniae Historica, Chronica Minora Saec. IV, V, VI, VII (Berlin: Weidmannos 1892; перепеч. Hahnsche Buchhandlung, 1980). Vol. 1, p. 465. . Но с ними были также свевы, причём гораздо больше готов и франков уже находилось по сю сторону павшей имперской границы. Поскольку единую империю сменило множество держав и владык, обмен послами стал гораздо оживлённее, чем когда-либо ранее. Если учесть, что времена были крайне неспокойные, эта дипломатия была героической, каковой её иногда и величают. Житие св. Германа Осерского, написанное Констанцием Лионским, показывает, как будущий святой разубедил Гоара, «самого свирепого царя» экзотических аланов, конных воинов иранского происхождения:

Племя уже выдвинулось, и всадники, облачённые в железные доспехи, заполонили всю дорогу, но наш священник… подъехал к самому королю… и остановился перед вооружённым предводителем, среди толп его приспешников. Воспользовавшись услугами переводчика, он прежде всего произнёс молитву, а затем пристыдил того, кто его отверг; наконец, протянув руку, он схватил повод и таким образом задержал целую армию [182] Vita Germani (Житие Германа), 28. Из книги: Andrew Gillett. Envoys and Political Communication in the Late Antique West 411–533 (Послы и обмен политическими сообщениями в позднеантичную эпоху на Западе в 411–533 гг.; Cambridge UK: Cambridge University Press, 2003), p. 121. .

Святые обладают особыми силами, но другие люди, у которых было только золото для торговли, остатки военных сил сохранившихся римских гарнизонов или другие союзники, готовые сражаться, тоже могли укротить незваных гостей, отведя им место в новом балансе сил, ограничиваясь минимальными мерами, то есть перераспределением земель и доходов.

Знаменитый пример – Марк Мецилий Флавий Эпархий Авит, богатый землевладелец, галльский аристократ, даже правивший как император в 455 г. Его успешные переговоры (посредством переписки) с готами, укрывшимися в Тулузе, были прославлены его зятем, поэтом Сидонием Аполлинарием:

Авиту довелось умереть при попытке к бегству из Плаценции (ныне Пьяченца) на свою виллу в Галлии, поскольку некогда безопасные поездки по содержавшимся в хорошем состоянии и надёжно охраняемым дорогам стали опасным предприятием.

Византийские послы тоже могли оказаться в безопасности, лишь достигнув территорий, занятых организованными державами – пусть даже предельно враждебными. Ибо к тому времени принцип абсолютной неприкосновенности послов уже был освящён авторитетом древности и соблюдался почти повсеместно, даже теми, кто в иных ситуациях славился своей дикостью. Гунн Аттила, чья стратегия, как мы видели, нуждалась в частом обмене послами со всеми державами, существовавшими в его очень широкой досягаемой для него зоне, был досконально знаком с нормами, регулировавшими отправление и приём послов, уважение к которым он выказывал даже в таком крайне провокационном случае, каким была попытка Хрисафия заказать его убийство.

Принцип абсолютной неприкосновенности устоялся уже настолько прочно, что Менандр Протектор отметил как достопримечательный факт несоблюдение этого принципа самыми дикими варварами. Он сообщает, что антов, предположительно славян, которые тогда ещё жили в Понтийской степи, лежавшей к северу от Чёрного моря, и были недружественными соседями кутригуров, «ограбили и разорили» авары; они отправили Мезамира, бывшего, вероятно, их военным вождём, послом к аварам, чтобы выкупить пленных и, возможно, попытаться заключить договор. Кажется, Мезамир оказался не столь «любезен», как это полагается послу:

Посланник Мезамир, пустослов и хвастун, по прибытии к аварам закидал их надменными и даже дерзкими речами. Тогда один кутригур, который был связан родством с аварами и подавал против антов самые неприязненные советы, слыша, что Мезамир говорит надменнее, нежели как прилично посланнику, сказал хагану: «Этот человек имеет великое влияние между антами и может сильно действовать против тех, которые сколько-нибудь его неприятели. Нужно убить его, а потом без всякого страха напасть на неприятельскую землю». Авары, убежденные словами кутригура, уклонились от должного к лицу посланника уважения, пренебрегли правами и убили Мезамира [184] Excerpta de Legationibus gentium ad Romanos, 3 (Выдержки о посольствах народов к римлянам); рус. пер. С. Г. Дестуниса с изменениями, ср.: Менандр /Дестунис 1860, сс. 323–324; англ, пер.: Menander-Bloddey , р. 51. .

Возможно, таково было jus gentium, «право народов», не выработанное в Риме, а обычное право наций, действие которого распространялось на всю сферу византийско-сасанидского влияния и на её окрестности, но Аварский каганат его не признавал. Авары следовали иным правилам, диктуемым законом гостеприимства, как делают ещё сегодня немногие бедуины, оставшиеся кочевниками, и большинство пакистанских и афганских патанов, или пуштунов, придерживающиеся норм своего несоразмерно прославленного кодекса «Пуштунвали» («Образ жизни пуштунов») (честь имеет значение в улаживании дел между людьми, тогда как честь вооружённая отрицает человеческую природу тех, кто не сражается, включая всех женщин). Закон гостеприимства предполагает, что обязательство оказывать гостеприимство тем, кто о нём просит, – в течение неустановленного срока – включает в себя и обязательство защищать гостя от опасности, а при необходимости – сражаться и даже погибнуть за него.