Ростислав Ищенко - Галиция против Новороссии: будущее русского мира

В данном случае необходимо обратить внимание на следующие моменты:

Во-первых, сравнивая потери разных государств в войне 1914–1918 годов с потерями населения Галиции, мы должны будем отметить, что процентное соотношение потерь к общей численности населения в Галиции самое высокое.

Во-вторых, наблюдается значительное превышение потерь среди мирного населения над боевыми потерями. Подобная ситуация в эти годы наблюдалась только в Британской Индии, где 6 миллионов человек умерло от голода [99] Что, впрочем, не являлось чем-то экстраординарным для этого региона в рассматриваемый период. , а также в Османской империи, но там, из 2 миллионов 800 тысяч погибших мирных жителей, 2 миллионов 200 тысяч – жертвы геноцида армян, ассирийцев, греков, курдов и других народов, развязанного националистическим правительством младотурок [100] При общей численности населения предвоенной Османской империи в 21 миллион 374 тысячи человек процент потерь мирного населения от развязанного собственным правительством геноцида примерно такой же, как и в Галиции. .

В-третьих, есть еще одна общая деталь геноцида в Галиции и геноцида в Османской империи. В Галиции геноцид был развязан против русских, хоть преимущественно и не православных (греко-католиков). В Османской империи геноцид был развязан против православных греков, армян-монофизитов и даже курдов-мусульман. Но во всех случаях, геноцид рассматривался как способ наказать население за потенциальную нелояльность, а также избежать утраты иноэтнических провинций по итогам войны. То есть геноцид базировался на идее национализма (младотурки, галицкие украинофилы) и развязывался по подозрению (еще до факта совершения преступления), а также в преддверии возможных в будущем политических эксцессов международного характера, к которым население данных провинций не могло иметь никакого отношения в принципе [101] Практика учёта мнения населения, путём референдума, при проведении линии границы была впервые, в ограниченных размерах, была использована уже после Первой мировой войны, при уточнении линии польско-германской границы в Силезии и франко-германской в Сааре. .

В-четвертых, если организаторы османского геноцида после войны предстали перед судом и понесли наказание [102] Трое были повешены, четверо осуждены заочно. , то австрийские организаторы геноцида русинов в Галиции, а также их местные пособники, не были привлечены к ответственности. Равным образом, если османский геноцид был осужден на международном уровне, то австрийский геноцид остается terra incognita не только для современных политиков, но и для большинства историков, в том числе украинских, в том числе, считающих себя патриотами.

Позволим себе предположить, что отсутствие должной международно-правовой и морально-исторической оценки геноцида галицких русинов, осуществленного по причине их русофильства, является одной из причин того, что в современной Украине отдельные политические силы, прямо скажем неонацистского толка, считают пещерную русофобию достаточным основанием не только для того, чтобы оправдать в глазах мирового сообщества свою нескрываемую симпатию к идеологии, родившей Третий рейх и к политической практике германских нацистов, но также традиционные для украинских националистов полонофобию и антисемитизм. Русофобия считается у них своего рода признаком цивилизованности – пропуском в Европу.

Талергоф отличается от Освенцима масштабами, но не принципом. Забывая о жертвах Талергофа, создаем предпосылки для аналогичного отношения к жертвам нацистских концлагерей – со временем даже самые большие числа прекращают впечатлять, а гекатомбы превращаются в статистику. Ну а забыть о жертвах, значит оправдать палачей. И открыта дорога новым политикам, стремящимся решать межэтнические, межпартийные и межгосударственные противоречия при помощи этнических чисток и политических репрессий. И новые концлагеря, новый геноцид уже воспринимаются обществом не как нечто экстраординарное, невозможное, как то, что не должно повториться, но как эффективный инструмент решения сиюминутных политических проблем.

Формальный повод для массовых расправ – нелояльность местного населения в отношении австрийской власти и поддержка им русской армии. Население австрийской Галиции действительно считало себя одним народом с русскими [103] Каковыми тогда считали всех православных славян Российской империи – и великороссов, и малороссов, и белорусов, которых, впрочем, чаще называли литвинами. . Однако мотивом для стремления к воссоединению с Россией стала для галицких русинов не культурно-историческая общность, но факт развязанного австрийцами геноцида. Они хотели не изменить Францу Иосифу, а изменить условия существования, навязанные им правительством Франца Иосифа. Фактически, переходя к русским русины не изменяли, но спасались от террора. Не было бы массового террора, не было бы и массовых переходов.

«Тысячи виселиц в начале этого гигантского боя, сотни могил, покрывших тогда нашу родину, тюрьмы и поля далекого Талергофа – вот доказательства налицо, куда клонились наши сердца», – говорилось в обнародованном уже по окончании войны Меморандуме Народного совета Русского Прикарпатья, предназначенном для дипломатов стран Антанты. Таким образом в документе обосновывалась необходимость присоединения Галиции к «великому Русскому государству» [104] Аркуша О., Мудрий М. Русофільство в Галичині в середині ХІХ – на початку XX ст.: генеза, етапи розвитку, світогляд // Вісник Львівського університету. Серія історична. – 1999. – Вип. 34. – С. 266–267. .

Еще раз подчеркнем, что австрийцы и их местные пособники, пытаясь за счет геноцида решить проблему потенциальной нелояльности местного населения, перевели нелояльность русинов из состояния эвентуальной угрозы в состояние политической реальности. Можно долго спорить, что первично: курица или яйцо. Однако факты говорят сами за себя. Если в той же Италии в эпоху австро-франко-сардинских войн существовало серьезное антиавстрийское политическое и партизанское движение [105] Движение карбонариев. , наличие которого могло хоть как-то оправдать репрессии, то Галиция, несмотря на явную враждебность австрийских властей к русинам, оставалась спокойной до начала войны и даже после начала репрессий. Открытая поддержка русских войск началась лишь тогда, когда стало ясно, что репрессии не остановятся и уничтожение грозит практически всему русинскому народу.

«Практически все представители русинского народа не только в своих политических воззрениях, но и в действиях примкнули к русскому лагерю против нас», – подчеркивалось позднее в официальном австрийском отчете о русской оккупации Восточной Галиции и Буковины [106] Нагорная О. «Гости кайзера» и «политическая декорация»: солдаты и офицеры многонациональной империи в лагерях военнопленных Первой мировой войны // Abimperio. – 2010. – № 4. – С. 233. . М. М. Пришвин записывал в дневник информацию о взятии Львова: «Русские войска входили – все на улицы, будто парад, а говорят, казакам подносили яблоки и виноград, они брали охапками цветы» [107] Пришвин М. М. Указ. соч. – С. 91. .