Дмитрий Медведев - Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929

По мнению профессора Джонатана Роуза, Кокран стал для Черчилля «антиотцом, дав ему все, в чем лорд Рандольф отказал: теплоту, близость, спокойствие, поощрение» 65. Он же окажет и важное влияние на формирование его мировоззрения. Именно на примере Кокрана Черчилль увидит, как человек может дважды менять партийную принадлежность, оставаясь при этом последовательным в своих взглядах. «На протяжении двадцати лет нашего знакомства я никогда не видел никакой непоследовательности в общих положениях его доктрины, на которых была основана его точка зрения», – напишет Черчилль в своей статье «Мужчины, повлиявшие на меня и впечатлившие меня», которая вышла в феврале 1931 года вначале в The Strand Magazine , а затем под заголовком «Философы и друзья» в Collier’s . Общение с Кокраном научит Черчилля, что в политике, «как и в природе, края и границы всегда стерты, есть лишь немного линий, которые не смазаны» 66.

О таких людях, как Бурк Кокран, говорят, что они сделали себя сами. В семнадцатилетнем возрасте Бурк приехал в США. Зарабатывая частными уроками, он сумел получить юридическое образование и стал со временем успешным адвокатом. Он дважды избирался в Конгресс и запомнится современникам как один из ярчайших ораторов своего времени. После лорда Рандольфа Кокран станет вторым человеком, оказавшим огромное влияние на развитие нашего героя, и первым, кто увидит в нем сильную, одаренную личность 67. Также он станет первым, кто введет Черчилля в высший свет США. После представления высшему свету отпрыск британских аристократов будет ужинать в ресторанах знаменитого отеля Waldorf Astoria и кататься на буксире в порту, беседовать с Вандербильтами и членами Верховного суда, посещать ежегодное конное шоу и броненосный крейсер «Нью-Йорк». «Мы стали членами всех клубов, и каждый следующий знакомый соревнуется с предыдущим, чтобы сделать наше времяпрепровождение приятным», – писал Черчилль домой 68.

Уинстон оказался внимательным и любопытным путешественником. Помимо полуночных бесед в библиотеке с Бурком Кокраном под бокал выдержанного бренди и кубинскую сигару, а также посещения великосветских мероприятий, он с большим интересом наблюдал за различными подробностями американского образа жизни. Он признавал, что Нью-Йорк «полон противоречий и контрастов». Огромное впечатление на него произвели трамваи – «идеальная система, одинаково доступная богачам и беднякам; превосходно». Причем самым большим откровением для него стало то, что развитие трамвайной транспортной системы происходило не на средства, полученные после «конфискации собственности» или «деспотичного налогообложения», а в результате «простой деловой инициативы». Не менее удивлен он был и бумажными деньгами, в частности долларом, посчитав его «самой унизительной “монетой”, которую когда-либо видел мир» 69.

Наиболее негативное мнение у него сложилось относительно американской прессы, основным свойством которой он считал «вульгарность» 70. Годы спустя он выразит свое отношение к бумажным СМИ США в емком афоризме: «Америка – туалетная бумага: слишком тонкая, а газеты – слишком толстые» 71.

Не понравилась выпускнику Сандхёрста и военная академия Вест-Поинт. Вернее, принятые в этом учебном заведении порядки – запрет на курение, а также на личные деньги. Своему брату он писал, что курсанты Вест-Поинта «имеют еще меньше свободы, чем ученик любой частной школы в нашей стране». Черчилль считал, что столь строгая дисциплина не даст ничего хорошего. «Я нахожу подобное положение вещей позорным. Молодые люди 24–25 лет, которым в такой степени ограничивают свободу, никогда не станут ни достойными гражданами, ни превосходными военными» 72.

Своя точка зрения у него сформировалась и по отношению к американскому обществу, в котором «первоклассные люди живут в загородных домах, а менее яркие представители нации работают в правительстве», а также к обычным американцам и их стране: «Дорогой Джек, в Америке практичность ставится во главе угла, заменяя романтику и внешнюю привлекательность. Они больше напоминают огромного здоровяка, презирающего твои сокровенные чувства, возраст и традиции, но при этом с таким непосредственным добродушием решают свои дела, что им могут позавидовать более старые нации» 73. Впоследствии Черчилль изменит свое мнение относительно «непосредственного добродушия».

Проведя в Нью-Йорке на три дня больше, чем планировалось, Черчилль и Барнс отбыли на поезде в Ки-Вест (штат Флорида), где пересели на пароход «Оливетта» и направились в сторону Гаваны. Ранним утром 20 ноября Уинстон увидел, как на фоне темно-синего горизонта прорисовываются берега Кубы. «Мне почудилось, что я плыву с капитаном Сильвером и впервые вижу Остров сокровищ, – описывал он свои ощущения. – Здесь вершились настоящие дела. Здесь творилась история. Здесь что угодно может происходить. Здесь, конечно, что-то произойдет» 74.

Обязательно! Там где находился Черчилль, всегда что-то происходило. А как еще могло быть с человеком, который жил, руководствуясь следующим девизом: «Я люблю, когда что-то случается, а когда ничего не случается, я провоцирую события» 75. Именно «провоцированием событий» он и занялся на Кубе.

Не найдя маршала Кампоса в Гаване, искатели приключений отправились в Санта-Клару. Главнокомандующий встретил гостей «любезно», передав их одному из штабных офицеров Хуану О’Доннеллу. Тот посоветовал Черчиллю и Барнсу присоединиться к передвижной войсковой колонне, одна из которых, под командованием генерал-майора [34] В 1896 году А.С. Вальдес произведен в звание генерал-лейтенанта. Альваро Суареса Вальдеса (1841–1917), как раз покинула Санта-Клару и направилась к городку Санкти-Спиритус. На вопрос, где сконцентрированы основные силы неприятеля, О’Доннелл ответил: «Везде и нигде». Поэтому, если новобранцы хотят соединиться с войсками Вальдеса, им придется выбрать безопасный, но в три с половиной раза более длинный маршрут: бронепоездом добраться до Сьенфуэгоса, затем морем до Туны де Зары, откуда снова на бронепоезде до Санкти-Спиритуса 76.

В поездке на Кубу проявилось много качеств, которые впоследствии станут отличительными чертами британского политика. Одно из них – составлять мнение о происходящем не на основе слухов и оценок других участников, а самому увидеть все собственными глазами 77. Поэтому Уинстон с радостью ухватился за предложение О’Доннела, прибыв в Санкти-Спиритус 23 ноября. Это место, несмотря на свое название (с испанского Санкти-Спиритус переводится как Святой Дух), оказалось «скверным и нездоровым», частыми гостями в нем были оспа и лихорадка 78. Присоединившись к Вальдесу, Черчилль и Барнс направились в глубь страны, в деревню Арройо Бланко. Достигнув деревни, они остановились в ней на пару дней.