Дмитрий Медведев - Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929

Ключевая особенность «своей колеи» заключается в том, что в отличие от проторенных путей она малозаметна и движение по ней носит неопределенный характер. Никогда точно не знаешь, что скрывается за следующим поворотом, правильной ли дорогой идешь и вперед ли? По нехоженым тропам двигаешься на ощупь, доверясь своей интуиции и постоянно сверяясь с собственным мировоззрением. «Человеческая жизнь аналогична движению внутри тоннеля с закрытыми по обе стороны окнами, – скажет однажды Черчилль. – Когда ты подходишь к окну, чья-то невидимая рука открывает его, и свет, который ударяет из окна, лишь еще больше сгущает мрак в конце тоннеля» 329.

Некоторые «окна» в жизни Черчилля уже были открыты, но большинство еще только предстояло открыть. И в одно из них уже начал просачиваться свет новых возможностей. В Англии Черчилль узнает из газет новость, которая полностью завладеет его вниманием. На северо-западной границе Индии произошло крупное восстание местных племен патанов. Для подавления восстания была сформирована Малакандская действующая армия под командованием генерала сэра Биндона Блада (1842–1940). Уинстон уже имел честь в Дипдине встречаться с генералом, которого считал «самым надежным и опытным военачальником на индийском пограничье» 330. Именно тогда, на зеленых лужайках Дипдина, он «выбил» из генерала обещание, что в случае возобновления военных действий в пограничных районах Индии тот возьмет его в состав своей армии 331. Еще раз убедившись, что одним из основных секретов успеха являются личные связи, Черчилль стал активно пользоваться этим ключом, открывая одну дверь за другой.

В его распоряжении были еще три недели отпуска, но он поспешил напомнить Бладу о данном обещании и начал готовиться к возвращению в Индию. Молодой гусар был настолько возбужден открывавшимися перед ним перспективами участия в опасных баталиях, что забыл положить в багаж клюшки для игры в поло, вернуть бейдж, который ему дали во время выступления в Бате, оплатить несколько счетов 332, а также взять с собой свою собаку по кличке Горошек 333.

Путешествие в Индию Черчилль снова перенес тяжело. «Одного плавания достаточно, другие уже перебор», – жаловался он 334. Стояло самое жаркое время года, температура достигала 38 °C, на Красном море не было ни ветерка. Бывалые путешественники сообщали, что не помнят подобной жары. «Такое ощущение, будто очутился в паровой бане», – ужасался Уинстон. Он коротал время за чтением, прочитав за время путешествия множество книг. Больше всего его впечатлил последний роман Томаса Харди «Джуд Незаметный», вышедший в 1895 году 335.

Но физические неудобства путешествия не шли ни в какое сравнение с душевными переживаниями. Черчилль ждал ответа Блада, а ответа не было. Ни в Бриндизи, ни в Адене, ни в Бангалоре. Молодой человек даже стал подозревать, что кто-то из командования ставит ему палки в колеса 336. На самом деле молчание Блада было связано с тем, что Уинстону просто не нашлось места, личный штаб генерала к тому времени был полностью укомплектован.

Долгожданное письмо Черчилль получит только в конце августа. Блад сообщит, что готов взять его корреспондентом с последующим устройством в армейские части при первой же возможности 337. Не без труда оформив месячный отпуск, Уинстон в тот же день отправился на вокзал, откуда собирался ехать на север, в конечно-выгрузочный пункт Малакандской действующей армии Ноушер. Покупая билет в кассе, он из любопытства спросил, как далеко расположен Ноушер. Лишенный всяких эмоций ответ индуса-кассира немало его удивил: «Две тысячи двадцать восемь миль». Это означало пять дней пути в нестерпимой жаре. «Большая страна – Индия!» – воскликнет англичанин, располагаясь в просторном вагоне с плотно зашторенными окнами 338.

«Пять дней в поезде – не самое приятное времяпрепровождение, особенно без спутника, но цель, к которой я стремлюсь, делает все эти препятствия незначительными», – напишет Черчилль своей матери. Признавая, что будущее «смутно» и «неопределенно», он видел в своем предприятии «хороший шанс принять участие в активных действиях и получить медаль». Он считал, что военный опыт пойдет ему на пользу, прибавив веса в политической среде, а также добавив популярности в стране 339. О том, что это опасное приключение может стоить ему жизни, Черчилль не думал. Как и его кумир Наполеон, он верил в свое великое предназначение. Он видел себя будущим премьер-министром, о чем с немного нагловатой самоуверенностью говорил другим офицерам, несущим службу в Индии 340, а также своим близким. «Я верю в свою звезду, верю в свое предназначение, – писал он леди Рандольф из Малакандского лагеря. – Даже если я ошибаюсь, что из того? Я намерен сыграть эту игру до конца, и если я проиграю, значит, мне не светило выиграть и все остальное» 341.

Дженни не разделяла взглядов сына. Да, она поддерживала его амбициозные планы, но столь открытое пренебрежение собственной безопасностью, готовность идти на риск ради получения сомнительных, с ее точки зрения, выгод, не могло не вызывать тревоги. Она писала ему, что успокоится только тогда, когда будет точно знать, что все завершилось и ее Уинстон настолько же здоров, как в день, когда покинул Англию. «Береги себя, любимый, – заклинала она его. – Буду с нетерпением ждать твоего письма» 342.

Добравшись до Ноушера, Черчилль отправился в лагерь: сорок миль галопом по изнуряющей жаре, затем на повозке по крутым извилистым дорогам к Малакандскому перевалу. Блада на месте не оказалось, с летучим отрядом он отправился на подавление грозного племени бунервалов. У молодого лейтенанта было несколько дней, чтобы экипироваться и подготовиться к будущим сражениям. Все необходимое – одежду, флягу, котелок, револьвер, бинокль и одеяло – можно было без проблем приобрести на местном аукционе, где активно распродавалось имущество павших солдат. У непривыкшего к суровым реалиям войны Черчилля столь циничное обращение с вещами покойных вызвало отвращение. Но иного пути не было, и, чтобы выжить в местных условиях, приходилось подчиниться безжалостным правилам военного времени 343.

Обустроившись в лагере, Черчилль направил леди Рандольф две первые статьи 344. Кубинский опыт позволял ему чувствовать себя спокойно и уверенно в незнакомой обстановке. Этот же опыт многое ему дал как начинающему журналисту. Но еще большего предстояло достичь. И в этой связи главная проблема заключалась в том, что Daily Graphic было далеко не самое влиятельное издание 345.

Черчилль хотел играть по-крупному, не размениваясь на малопрестижные проекты. Он попросил мать подыскать ему что-нибудь более стоящее. И леди Рандольф обратилась в знаменитую The Times , где главным редактором с 1884 года был друг ее мужа Джордж Бакл (1854–1935). Однако Бакл вынужден был отказать. Как выяснилось, газета уже прикомандировала к Бладу своего специального корреспондента – лорда Финкастла, полное имя – Александр Эдвард Мюррей, с 1907 года 8-й граф Данмор (1871–1962) 346. Так началось негласное соперничество двух молодых людей. Формально – за право первым рассказать лондонской публике о событиях, разворачивающихся на северо-западной границе Индии. Реально – за приобретение популярности.