архимандрит Амвросий (Юрасов) - Яко с нами Бог

– Смотри-ка, – снова удивился Демьян Лукич. – Тогда ответь мне: что такое природа?

– Природа – это все, что нас окружает, – принялся объяснять Матюхин. – Все, что мы видим, и все, что существует: небо и звезды, моря и земля, и растения, и весь животный мир – все это природа.

– Стало быть, – начал рассуждать Демьян Лукич, – природа состоит из одушевленных существ и неодушевленной материи. Так ведь? Теперь давай возьмем одушевленных: человека, животных, птиц – и в уме уберем их из природы и спросим: «Земля, воздух, вода и прочее будет ли одушевленно, если все живое убрали?» Нам скажут: «Нет, это неодушевленная материя». Она разум имеет?

– Нет, неодушевленная материя не мыслит.

– Из этого мы видим, что есть природа одушевленная и неодушевленная, мыслящая и немыслящая, – заключил Демьян Лукич. – Ладно, мы отделили одушевленную природу от неодушевленной, а теперь поразмыслим: кто же из нее создал птицу? Человек? Нет. Животные? Нет. Сама себя птица создать не может. Или земля создала? Или вода, воздух? А может, они все вместе сели за стол и общими силами все продумали? Опять же нет! А почему? Да потому, что если уж разумный человек не может создать живое существо, то что говорить о неодушевленной природе! Неодушевленная природа никогда не создаст одушевленное существо, как яблоня не уродит вместо яблока морского ежа. Из мертвой материи, не имеющей разума, разве может сам собой получиться разумно устроенный мир и разумный человек? Или, по-другому сказать, мертвая женщина, имеющая во чреве плод, может родить живого ребенка? Как ты думаешь?

– Конечно, нет!

– Вот и разъясни, – попросил Лукич, – кто же из природы, одушевленной или неодушевленной, создал птицу и научил пчелок такой великой мудрости? Известно ведь, что сто дураков не сумеют одного человека сделать умным, а умный один может сто просветить и научить. Какое же такое существо создало птицу и научило пчелок уму-разуму?

– Да ведь я уже разъяснял, что пчелы делают все не по разуму, а по инстинкту, – с оттенком раздражения ответил Матюхин. – У них нет сознания и воли.

– Это еще дивнее, – заметил Демьян Лукич. – Легко научить человека, у которого есть разум и язык, а вот попробуй корову или лошадь научить читать и писать! Это было бы чудом! А еще большее чудо – научить малюсеньких пчелок делать дивные дела, на какие не способны самые ученые люди. Скажи, наконец, кто это чудо совершил? Кто?!

Молчание. В зале было тихо. Спор всех захватил.

– В далекие времена, читал я, – продол жал Демьян Лукич, – многие языческие народы – египтяне, финикийцы, греки – представляли себе происхождение мира так: раньше был вечный хаос, первобытный оке ан, и из этого темного, бессмысленного скопления стихий возник наш разумно устроенный мир. Это древнее языческое учение воскресили современные атеисты. Они тоже объявили, что вселенная возникла из бес смысленной, неразумной материи, и науку они используют в своих интересах: что им подходит – признают, а что не подходит – отбрасывают…

Альтшулер поморщился:

– Я запрещаю обсуждение посторонних вопросов!

– Тут надо серьезно подумать и рассудить, – не обращая внимания на окрик, говорил Демьян Лукич, – проверить, правильно ли это учение? А для примера возьмем книгу «Война и мир» Льва Толстого. Прочитаем ее, разрежем на отдельные буквы и разбросаем по земле. Получится из этого книга «Война и мир»? Нет, получится хаос. А чтобы из этого хаоса снова создать книгу, что надо?

– Ясно что, – усмехнулся Альтшулер. – Голова нужна.

– Э, милый, голова и у обезьяны есть, а она тебе даже из готовых слов книгу не составит. К голове-то что надо? Разум. Чей? Писателя Толстого. Правильно я говорю?

Матюхин нехотя кивнул.

– А чтобы из первобытного океана, из хаоса получился наш разумный, прекрасный мир, для этого что надо? – не отставал Лукич.

– Разум нужен, – ответил Матюхин.

– Чей? Человеческий?

– Нет…

– Чей же?

– Надо полагать… высший разум.

– Да! И этот высший разум есть Бог.

Последние слова Демьян Лукич произнес громко и радостно. В его душе зазвучал торжественный призыв псалмопевца: «Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся».

Матюхин же чувствовал себя скверно, точно в западне: «Что отвечать этому старику?

Смешно же утверждать, что солнце или звезды, растения или животные создали птиц и научили пчел. Все они не имеют разума. И… неужели весь этот разумный мир сам собой образовался из мертвой, неорганизованной материи?.. Как возник мир? Вот вопрос вопросов! Случайно? Из стечения обстоятельств? Но тогда вокруг был бы беспорядок, хаос… Откуда же такая гармония в природе, такая точность во всем, такой глубокий смысл?»

Матюхина бросило в пот, и он жадно пил воду. Альтшулер опять пришел ему на помощь: объявил перерыв.

Чтобы верить, будто из немыслящей, неодушевленной материи сам по себе возник этот разумный, прекрасный мир, надо быть сумасшедшим, фанатиком!

Большой знаток русской души Ф. М. Достоевский так писал о вере атеистов: «Легко сделаться атеистом русскому человеку, нежели другим нациям, живущим во всем мире! И русские не просто становятся атеистами, они верят как бы в новую веру, не замечая того, что уверовали в нуль…»

Люди шумели, громко спорили. Многих глубоко волновал вопрос о вере в Бога. Демьяна Лукича окружила плотная толпа, люди благодарили его, засыпали вопросами. Ведь у многих, особенно у молодежи, атеизм был непродуманный, налетный: точно пыль с одежды, его легко было сдуть. До сих пор молодые люди вряд ли всерьез задумывались, есть ли Бог? Просто повторяли то, о чем всюду говорят. А говорят и пишут, что Бога нет, что Его выдумали темные неграмотные люди, и наивная молодежь приняла эту ложь за истину. А сейчас Демьян Лукич расшевелил ее, заставил призадуматься. Некоторые уже говорили, что Матюхин провалился, несмотря на свою ученость, и что простой деревенский мужик доказал ему, как дважды два, что Бог существует.

Между тем Матюхин с Альтшулером сидели в комнате за сценой. Матюхин рассеянно перелистывал блокнот со своими записями.

– Вот не ожидал, что выступит этот дед! – недовольно произнес Альтшулер. – Думал, встанет кто-нибудь из интеллигенции, задаст один-два вопросика – и конец. Вы же понимаете, что никакого диспута не планировалось, это так объявили, для рекламы, чтобы народу больше собрать…

– Все же, что ему ответить? – с беспокойством спросил Матюхин.

Альтшулер пожал плечами.

– Да убедите вы его, что природа создала пчел, напустите побольше тумана или еще чего. В общем, вам виднее, вас же там специально учили.

– Очень уж смекалистый и к тому же упорный он: так и гнет свою линию. Я ему про инстинкт, а он: кто его дал? Я ему эволюцию, он снова свое: кто ее создал? Я ему природу, а он опять: кто именно из природы научил пчел? Вот и изворачивайся. Стоит на своем – и все. Его не затуманишь.